Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров

Вся Божественная Литургия, согласно автору «Апологии», является постепенным раскрытием славы имени Иисусова «через воспоминание главных событий земной жизни Христа и дел Его, которыми прославилось Имя Его»[1330]. Так например, на проскомидии, после произнесения слов «Копием ребра Его прободе», Агнец и вино в чаше становятся «всесвятейшей святыней, освященной исповеданием Имени Иисусова, есть Сам Иисус по благодати, но еще не по существу»[1331]. Возглас «Премудрость», произносимый многократно в течение Литургии, указывает, по мнению о. Антония, на Самого Христа:

Итак «Премудрость» или по-гречески «София» есть Сам Бог, ибо, как мы знаем, Отцы наши посвящали Храмы Божий во Имя Премудрости Божией, и этим ясно исповедали, что признают за Бога не только Самое Существо Отца и Сына и Святаго Духа, но и действие недоведомой Премудрости Божией, которую Бог отчасти открыл людям в Именах Своих, в Словах Своих и в делах Своих. Итак, Премудрость Божия есть Имя Божие <…>[1332]

Само преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Спасителя совершается не чем иным, как произнесением имени Святого Духа и крестным знамением:

По призывании Имени Святого Духа Святые Дары прелагаются словами молитвы, в коей Имя Святого Духа произносится над Предложением: «Преложив Духом Твоим Святым», и Дары трижды знаменуются крестным знамением с перстосложением во Имя Иисуса Христа, призывая тем образно над предложенными Дарами Имя Иисуса Христа. Так совершается безмерное и непостижимое для человеческого разума Таинство пресуществления хлеба в Тело Господне и вина в Кровь Господню ради призываемого Имени Господня <…>[1333]

Крестное знамение в данном случае есть «образное написование Имени распятого Иисуса», сила его заимствуется от имени Иисусова[1334]. Произнесение имени Божия и крестное знамение обеспечивают действенность таинства вне зависимости от личных качеств священника. Однако и священник, и прихожане должны верить в силу имени Божия для того, чтобы быть достойными участия в таинстве:

Веруем, что таинства, хотя бы совершенные не вполне достойно, все-таки непреложно совершаются, будучи освящаемы самим Именем Божиим и молитвой и именословным крестным знамением, заменяющим Имя Иисус Христос. Веруя также, что и Имя Божие, и слова молитвы, и Имя Иисус Христос суть Сам Бог, как словесное действие Божества, полагаем, что, не имея такой веры, священнику даже невозможно священствовать с чистой совестью. Думаем, что и христианам невозможно спокойно и уверенно приступать к каким-либо Таинствам без веры в то, что слова Имени Божия и молитвы, независимо от достоинства священника, совершают Таинство[1335].

Автор «Апологии» уточняет, что крестное знамение, о котором идет речь, не есть изображение креста или распятия, но знак, начертываемый рукой в воздухе:

Они[1336] говорят, что в Катехизисе Пространном сказано, что таинство крещения деется Именем Божиим, но там же сказано, что сила знамения Креста равносильна силе Имени Божия. Из этих совершенно справедливых слов Катехизиса они делают следующее софистическое заключение: Имя Божие по силе равносильно силе знамения Креста; но писанный крест та же икона, а посему сила Имени Божия есть лишь благодатная, равная той, которая присуща святым иконам. Следовательно, поскольку св. икона по существу есть дерево и краска, то и Имя Божие не имеет Божественного достоинства, но есть лишь облагодатствованное человеческое слово. Итак, этим совершенно отметается Божественность Истины Божией и Божественность всякого Слова Божия. Этим отметается то, что мы доказали выше, что Имя Божие есть словесное действие Самого Бога и Сам Бог. Но не трудно обличить все лукавство подобного мудрования: в Катехизисе не говорится о вещественном, деревянном или другом кресте, но говорится о именословном крестном знамении, творимом рукою иерея. Но что же есть сие крестное знамение, как не образное написание Имени Иисус Христос? — Персты написуют Имя «Иисус Христос», крестное же знамение изображает оправдание сего Имени на Кресте и идею спасения Иисусом[1337].

Что же касается креста, сделанного из дерева, металла или другого материала, то его нельзя приравнять по силе к имени Божию. Икона также не может быть поставлена на один уровень с именем Божиим. В отличие от креста и иконы, имя Божие является достойным не только поклонения, но и служения:

Святая Церковь воздает Имени Божиему не только поклонение и славу, но и служение, как о том свидетельствует молитва Св. Амвросия для иереев, готовящихся к служению Литургии: «Благоволи мне (Господи) службы совершати священнодействие <…> Служения примирения, ввереннаго мне, да не отречешися <…> Просим, Владыко, да лицем светлым на достояние Твое, Имени Твоему Святому служения ожидающее, воззрети благоволиши». Но служение, по-гречески λατρεία, относится только ко Единому Богу. Итак, если Святой говорит о служении Имени Господню, то не ясно ли из этого, что он не отделяет Имени Господня от Господа и исповедует Его Самим Богом? И воистину такова есть Литургия: она есть служение о Имени Иисусове; она есть поклонение Богу колен небесных, земных и преисподних о Имени Иисусове. Она есть образное написание и словесное изображение славы Имени Иисусова, и раскрытие таинственного значения Имени Иисус — «в Его воспоминание»; сие поклонение и служение Имени Господню завершается принесением в жертву за грехи мира Самого Агнца Божия и оживотворения себя причастием Его Тела и Его Крови[1338].

В приведенном тексте воспроизведено различие между поклонением (προσκύνησις) и служением (λατρεία), введенное защитниками иконопочитания в VIII веке: согласно этому различию, поклонение может воздаваться священным символам, таким как крест и икона, тогда как служение совершается только Самому Богу. Основываясь на молитве святого Амвросия Медиоланского (переведенной, впрочем, с латинского, в котором различие между προσκύνησις и λατρεία утрачивается[1339]), Булатович утверждает, что имя Божие в богослужении приравнивается к Богу, а не к священным символам. Следовательно, имя Божие выше иконы:

О том же, что Имя Господне по Божественной силе отнюдь невозможно приравнивать к св. иконам, видно из того, что святые иконы, по определению 6-го собора (см. Греческую Кормчую) не подлежат освящению, но освящением для какой-либо иконы есть написание Имени того святого, кто на ней изображен, или Господа, или Богоматери. Так же и на каждом кресте освящением служит написание на нем Имени «Иисус Христос», которое делает его святым и отличает от крестов разбойников. Святое же Евангелие также не подлежит освящению, но освящением для него суть написанные в нем Божественные слова, которые суть душа и сердце Спасителя [1340].

Итак, и крест, и икона святы не сами по себе, но благодаря имени Божию, которое начертывается на них:

Не тогда ли Икона Христова почитается Святой и изображающей Христа, когда на ней написано Имя Его: О ΩΝ, т. е. «Сый» (на венце) или «Иисус Христос»? Не суть ли самые черты лица Господня на иконе образное написание имен свойств кротости и милостивости Иисусовых? Не персты ли Его благословляющей руки всегда на иконе сложены во Имя «Иисус Христос»? <…> Не Имя ли Иисуса Христа освящает и распятие, т. е. Крест, и тем отличает от креста разбойника?[1341]

В изложенном учении нельзя не заметить многих натяжек. Мнение о том, что таинства совершаются призыванием имени Господня, несомненно, нуждается в корректировке: помимо призывания имени Божия, есть еще целый ряд необходимых условий, без соблюдения которых таинство не совершится (необходим, в частности, канонически рукоположенный священнослужитель). Учение о том, что крестное знамение есть «образное написание» имени Иисуса Христа, является частным мнением автора «Апологии». Таким же частным мнением является учение о том, что имя Божие по силе превосходит крест и икону, которым воздается «поклонение», тогда как имени Божию должно воздаваться «служение»: в учении иконопочитателей, как мы помним, имя Божие приравнивалось к другим «образам» Божиим (иконе и кресту), которым воздается именно поклонение, а не служение. Мнение о том, что крест и икона освящаются надписью, хотя и имеет основание в церковной практике[1342], не может быть признано единственно правильным: существуют кресты без всяких надписей, почитаемые наравне с крестами, на которых имеется надпись. Различие между изображением креста и крестным знамением, начертываемым в воздухе, также нельзя признать сколько-нибудь обоснованным. Наконец, такое понимание имени Божия, при котором это имя ставится едва ли не выше Самого Бога (по крайней мере, в таком смысле можно понять некоторые высказывания Булатовича), противоречит общецерковному учению.

Христос. Фреска Феофана Критского.

XVI век

Все это заставляет говорить о том, что книга Булатовича содержит многие частные мнения, выпадающие за рамки общепринятого церковного учения, а потому и открытые для критики. Этой особенностью «Апологии» не преминули воспользоваться многочисленные противники имяславия сразу же после ее публикации.

«Московский кружок» имяславцев

В заключительной части «Апологии» иеросхимонах Антоний (Булатович) писал: