От воровства к анархизму

— Я это же и говорю, что они за полицію, имъ полиція нужна, а революціонеровъ они не любятъ.

— Не всѣ,—опять поправляю я. — Есть, которые понимаютъ, что революція и имъ нужна и что отъ революціи они, пожалуй, больше получатъ, чѣмъ рабочіе.

— Какъ это? — Удивляется онъ. — Вѣдь тогда всѣмъ будетъ одинаково, и богатымъ и бѣднымъ?

— Да, такъ думаютъ рабочіе и этого добиваются. А богатые люди, когда присоединяются къ революціи, думаютъ совсѣмъ другое; у нихъ такое намѣреніе: «себѣ всякихъ правъ и льготъ добьемся, а когда захватимъ власть въ свои руки, то опять сожмемъ рабочихъ. капиталомъ будемъ давить»…

— Вотъ оно что. Обмануть, значитъ, хотятъ! Не до конца хотятъ итти, а только до серединки!

— Вотъ, именно до серединки.

— То-то, я слышу, все говорятъ: до конца нужно итти… Теперь понимаю… А теперь, значитъ, и богатые, которые поумнѣе, тоже вмѣстѣ съ революціонерами?

— Да.

— Что бы потомъ повернуть все въ свою сторону?… Ну это имъ не удастся. Рабочіе, вѣдь, тоже не дураки, понимаютъ… А ихъ больше, чѣмъ богатыхъ.

Я не сталъ разбивать эту его надежду. Что то говорило во мнѣ, что не слѣдуетъ отнимать у него его золотыя мечты: «пусть утѣшается! Вѣдь у него только это и есть. Можетъ быть, жизнь первый и послѣдній разъ подаетъ ему надежду на свѣтлое будущее»…

— Н — нѣтъ, это не пройдетъ! — говорилъ онъ, какъ бы про себя. — Рабочіе умираютъ, кровь свою проливаютъ, — а они, толстопузые, опять все въ свои руки заберутъ! Опять толсторожихъ полицейскихъ на углахъ понаставятъ…

— А вы думаете, что полицейскихъ не будетъ?

— Конечно, не будетъ! На что они, черти краснорожіе! Даромъ хлѣбомъ ихъ кормить?.. Ни одного не будетъ!.. Это первымъ долгомъ… что бы ни одного полицейскаго!

— А судьи нужны? Какъ вы думаете? — полюбопытствовалъ я.

— Судьи?.. На кой ихъ шутъ!..

— Нѣтъ ужъ, тогда ничего этого не будетъ, — помолчавъ съ полминуты, заявилъ онъ твердо и рѣшительно. — Ужъ свобода, такъ свобода, чтобы ничего не было этого! А то какая же это свобода, ежели и полиція и судьи!.. Такъ, пожалуй, и тюрьма тоже будетъ? — съ какой то болѣзненной ноткой выкрикнулъ онъ.

— Да, ужъ ежели полиція и судьи, то и тюрьма, и каторга, и арестантскія роты, и полицейская кутузка, и сыщики, — подтвердилъ я.

— Такъ, вѣдь, это выходитъ, что все, какъ было, останется! — съ азартомъ уже кричитъ онъ.

Я слышу снизу, какой то еще заглушенный, но сердитый голосъ:

— Что забрался на столъ то! Слѣзь сейчасъ, а то карцера попробуешь!