Какъ то весенней короткой ночью полиція на разсвѣтѣ сдѣлала облаву на пристани и въ прилегающихъ къ ней трущобахъ; и вся армія босяковъ, воровъ, инвалидокъ проституціи и просто бродячаго, бездомнаго люда оказалась во дворѣ полицейскаго участка.
Въ ожиданіи провѣрки паспортовъ и физіономій я примостился на бочкѣ, около стѣны и ждалъ своей очереди. Сначала провѣрку производилъ какой то «штатскій», но потомъ, въ виду обилія провѣрочнаго матеріала, раздѣлилъ работу между четырьмя околодочными, которые и устроили свои «бюро» въ разныхъ углахъ двора. Одинъ, между прочимъ, устроился на ящикѣ около «моей» бочки и для начала ткнулъ пальцемъ въ тощую фигуру господина въ сюртукѣ удивительнаго покроя и съ пенснэ на близорукихъ глазахъ.
— Ну, ты! Вынимай свой паспортъ!
— Потише «тычь»! — спокойно, но твердо отвѣтилъ тотъ. — Мы съ тобой вмѣстѣ свиней не пасли.
— Что! — поднялъ тонъ околодочный.
— Ничего, — также спокойно отвѣтилъ тотъ. — Повѣжливѣе, говорю, можно.
— Давайте паспортъ, — спустилъ тонъ околодочный, — мнѣ съ вами некогда разговаривать. Вонъ сколько васъ тутъ!
— Это не моя вина, что много людей… Не я ихъ согналъ сюда… А паспортъ вотъ, получите…
И онъ подалъ паспортную книжку.
Околодочный раскрылъ ее и началъ читать:
— «Кандидатъ богословія, отставной надворный совѣтникъ Андрей Ивановичъ С — кій»… Это вашъ паспортъ? — подозрительно взглянувъ на владѣльца книжки, спросилъ околодочный.
— Мой.
— Гдѣ вы служили?
— Въ С — ской семинаріи, преподавалъ философію…
— Когда вышли въ отставку?
— Въ 189* году.
Околодочный еще разъ пытливо взглянулъ на него и, не хотя возвращая книжку, проговорилъ:
— Можете итти.
Тотъ презрительно улыбнулся и, не спѣша, пошелъ къ воротамъ.
— Не про него ли мнѣ говорили? — подумалъ я, глядя ему вслѣдъ.