Ангел в эфире

— Гениальнейшая!

Настя досадливо поморщилась от неумеренного восторга коллег.

— Значит, ставим на девять три, — резюмировала она.

— Лучше на девять семь, — тактично возразил Протасов.

— А сюжет о думской этике?

— Сократим до полутора минут, пустим сразу после драки… Должны же мы чем-то отличаться от других каналов!

— Но только чем-нибудь хорошим.

— Мы уже отличаемся, Настенька, кое-чем хорошим…

— Чем же, Антон?

— Гобою, ангел ты наш… И этого вполне достаточно, кстати!

Настя удовлетворенно откинулась на стуле.

Игорь Ильич быстрым шагом вошел в спальню жены. Его лицо выглядело воодушевленным, даже слегка светящимся, словно ему не терпелось обнародовать приятную новость.

Настя сидела перед зеркалом, снимая грим. Ее ночной туалет занимал не менее часа, и никто не — смел ее тревожить во время косметических манипуляций, за исключением Алины, — ведь дочка для нее куда важнее, чем «гусиные лапки» на висках. Кажется, важнее…

— Чья была идея поставить драку на середину выпуска? — спросил Игорь Ильич.

— Моя, а что? — не оборачиваясь, отозвалась Настя, изучая в увеличительное зеркало пожелтевшую кожу на лбу.

— Умница! — неожиданно ласково произнес муж. — Только что звонили из Администрации Президента, сам Гайдуков обеспокоился…

Настя живо обернулась, услышав фамилию президентского помощника.

— Кремль недоволен шумихой, раздутой в прессе вокруг Думы. Считает, что показ драки — это ненужная реклама недостойных личностей и что Дума должна быть эталоном поведения для народа, а если этот эталон сбоит, то массме-диа обязаны должным образом комментировать ситуацию. Комментарий, кстати, прозвучал у нас одних… И он президенту понравился!

— Да, комментарий — это тоже была моя идея! — Настя опять вернулась к зеркалу, отвлекшись на морщинку.

Она знала, что окажется права! Так было всегда, так будет и впредь…