Дядя Захар при встрече был приторно любезен. Он даже сердечно приобнял Настю, вводя ее в знакомый предбанник.
— Что же ты сбежала, дурочка! — В его голосе звучала отцовская нежность. — Тебя искали в Москве, не нашли… Вечерние новости у нас сейчас не прикрыты, возьмешься, надеюсь?
— Я же здесь, — надменно буркнула Настя, собираясь быть гиперосторожной со своим покровителем.
— Конечно, без моего содействия тебя нипочем не нашли бы! — торопливо заметил Шумский, снизив голос до интимного шепота. — Ведь это я настоял на твоей кандидатуре… Конечно, кое-кто возражал, пришлось стукнуть кулаком по столу… Сама понимаешь, желающих много, а должность одна. Ну, точнее, две…
Взглянув на маленький кулачок, обметанный рыжей порослью и обсыпанный ржавым пигментом, Настя оскалилась настороженной улыбкой, которую при желании можно было счесть благодарственной. Кажется, добрый дядюшка хотел увидеть на ее лице признательность, вводил в неоплатный долг, — он как будто дальновидно рассчитывал на будущую власть своей протеже, которая ему может пригодиться — и власть, и протеже…
Они вошли в кабинет, дверь которого ранее украшал красочный логотип «Побудки», а теперь на ней висела наспех отпечатанная табличка «Вечерние новости», что свидетельствовало если не о неотвратимости происшедших здесь перемен, то хотя бы об их радикальности. Га-гузян встретил Настю как старую знакомую, и притом знакомую любимую — что было немудрено, если вспомнить те его пассы и жесты, которыми он не то обвораживал девушку, не то мутил ей голову во время недавнего производственного тет-а-тета.
— Куда же ты запропастилась, Плотникова! — воскликнул он, с неожиданной галантностью припадая к девичьей руке. — Мы тебя искали по всей стране!
— Меня уволили, если вы помните, — тоном оскорбленной невинности заметила Настя.
— Того, кто тебя уволил, тоже уволили. — Дернув заволосатевшей губой, Гагузян расцвел кривой, как ятаган, янычарской усмешкой.
«Макухину уволили?» — удивилась Настя, наружно не выказывая ни удовлетворения, ни сожаления. Неужели беспринципную финансистку уволили из-за нее? Хотелось бы в это верить…
— Блок наших вечерних новостей рассчитан на двадцать две минуты, — информировал Гагузян новую ведущую, вводя ее в курс дела. — Пока мы планируем так: политика — пять минут, социальные новости — десять, еще пять минут — спорт, культура и что там еще найдется… Обязательный прогноз погоды. Но прогноз будет не на тебе, так что не волнуйся… Короче, основной упор делаем на социалку. Уже прикинули: планируемый состав зрителей — это пенсионеры, городские бюджетники, мелкие служащие…
— Новости для бедных, — объяснил Шумский.
Настя поморщилась. Гагузян заметил ее гримасу:
— Иначе пока не получается… Общероссийское вещание нам не по карману. Завоевание аудитории начнем с Москвы, освоим столицу — двинем дальше… В общем, думаю, ясно: ведущая новостей должна нравиться пионерам и пенсионерам.
— И всем остальным мужчинам! — подмигнул Шумский — в его тоне прозвучал двусмысленный намек.
Гагузян перебил «детского» директора, невнимательно фыркнув:
— Не думаю… В сущности, в первую очередь ты должна понравиться женщинам. Домохозяйкам. Они должны идентифицировать себя с ведущей, только тогда «новости» станут по-настоящему эффективными. Из этого следует манера подачи материала — простая, без зауми, без этих новомодных затей с множеством камер, с дешевым инфотейнментом — развлекаловкой для гурманов. Надо понимать, что обеспеченные гурманы новости вообще не смотрят, потому что для них особый шик — это не знать новостей… А почему так, знаешь?
«Действительно, почему?» — задумалась Настя.
— Потому что богатые не зависят от политической текучки. От нее зависят бедные — вот что мы должны иметь в виду.
— Короче, дешево и сердито, — пояснил Шумский.
ebooksa