Под нею и устроились: исповедник стоял с распятием в одной руке, другую возложил на лоб кающемуся. Тот опустился на колени, побагровел от волнения. Боялся.
Выяснилось, однако, что раб божий Василий (князь Владимир Святославич остался за порогом храма) заповедей не нарушал.
– Так-таки ни одной? – усомнился епископос. – А про кару за лукавство перед Господом помнишь?
– Перед Христосом врать нельзя, я знаю. – Василий покосился на лик, поежился. – Трудно было, но я держался. Все десять блёл.
– Блюл, – поправил епископос. – Ну коли так, отпускаю тебе все грехи – даже те, кои ты совершил сам того не ведая. Целуй крест.
Прочитал разрешительную молитву, помог грузному князю подняться, почтительно взяв под локоть.
Вышли наружу, где остались приближенные. Владимир прислушивался к себе.
– Хорошо стало в груди. Просторно.
– Это тебе на душу ангел слетел.
А все же Софрониос княжеской безгрешности не очень поверил. Спросил:
– Которая заповедь далась тебе трудней всего?
Обернулся, погрозил свите сухим пальцем: отдалитесь, государь с духовником про сокровенное беседует.
– Других богов кроме Христоса не чтил – наоборот, велел повалить и палками бить, – стал перечислять князь. – Кумира себе не сотворял. Имени Божьего всуе не поминал. Один день в неделю ничего не делал, хоть это и скучно. Четвертая заповедь – отца с матерью чтить. Мои померли, чтить некого, но я по ним тризну справил…
Епископос на языческий обычай вздохнул, но корить не стал. Намерение-то благое.
– Красть, понятно, не крал. Зачем? Всё вокруг и так мое. Чужого не желал – на кой мне, своего хватает. Свидетельства ложна не послушествовал… Что тяжко было – это прелюбы не сотворять.
Владимир закручинился.
– Прежних-то жен, как в Корсуни обещал, я от себя отженил, не жалко. Старшая, грекиня, старая уже, ну ее совсем. Обещал монастырь ей построить. Рогнеда надоела, всё ей вечно не так. Эту отослал назад, в ее родной Полоцк. Болгарыню жалко было, но я ей за стеной двор поставил, чтоб к деткам поближе. С женками тоже расстался по-доброму, всех замуж повыдавал. Таких красавиц, да с хорошим приданым враз разобрали.
– «Женки» это кто? – не понял монах.
– Малые жены, – объяснил князь. – Которые не для важности, а для отдохновения.
– А-а. И что, ни одной себе не оставил?
ebooksa