— Ахмади! Дружище, ты ли это?!
«Ахмади» был его оперативный позывной в Омане.
Они обнялись, поцеловались по-турецки — то есть просто соприкоснулись щеками. Встречавший его офицер был высокопоставленным сотрудником турецкой военной разведки. Одновременно он сообщал британцам новости из мрачного мира правофашистской диктатуры Эврена в обмен на паспорта и деньги на начало новой жизни в Англии, когда дела пойдут совсем плохо…
— Я. Кто же еще…
— А ты не изменился.
— Зато ты…
Турок хлопнул его по животу.
— Кто плохо кушает, тому доверять нельзя!
— Даже так…
— Пойдем, прогуляемся…
Они пошли вниз по проспекту Истикляль к Галатскому лицею. Тогда на этой улице еще не было так людно, и магазинов столько не было. Это была одна их визитных карточек бывшей турецкой столицы — самая европейская улица города. Турецкое выдавали только типичные для турков выдающиеся деревянные закрытые балкончики — они назывались киоски, турки в них любили отдыхать.
— Я встречаюсь с русскими. У тебя всё готово?
— Конечно, друг.
— Можешь проследить, только ради Бога не трогай.
— Сделаем…
— Что нового здесь?
— Ничего, — вздохнул турок, — знаешь, Турция — это страна, в которой за десять лет меняется всё, а за сто — ничего.
— Как твой сын?
— Хочет стать футболистом… вах… позор на мою голову…
— Пусть приезжает к нам. У нас есть футбольные академии.