Под ударом

Липман просекла намек — было бы глупо считать, что в КГБ ее не знают как облупленную. Но знать и доказать — вещи разные.

Интересно только, зачем она им? Ссучить хотят? Тогда просто забрали бы.

Да и хрен им на всю морду…

Она решила обострить

— Так чего вам надо, гражданин начальник? Могу телевизор устроить? Или магнитофон. «Шарп». По госцене продам

Судья поморщился

— Нехорошо говорите, Ирина Генриховна. Это, между прочим, спекуляцией называется. А партия со спекуляцией борется.

— Какая же спекуляция? Все как положено, под квитанцию, по госцене. Могу икорки достать.

Судья внимательно посмотрел на нее.

— Думаете, у меня икры нет?

Да нет, есть. Про то, что все браконьерские артели, которые почти извели за последние десять лет каспийского осетра находятся под чьей-то крышей — это всем в Азербайджане было известно. Икра она ведь такое дело… весит мало, стоит дорого. На том берегу — Иран, а там тогда американцы долларами платили. Про то, что браконьерство на Каспии — это чуть больше чем браконьерство — знали все. Потому то браконьерами даже КГБ занимался. Но когда преступление совершают все — может, это уже и не преступление?

Ирина Липман смутилась:

— Ну… есть… наверное.

— То-то и оно. Всё у меня есть, Ирина Генриховна. И у вас — всё есть и даже больше чем у обычного советского человека. Только вот справедливости — нет.

Судья протянул Ирине папку, которую держал при себе.

— Вот. Ознакомьтесь.

…

— Дело одного капитана госбезопасности. Того, который расстрелял вашего деда. И всю его семью.

Чего Ирина Генриховна не ожидала, так это вот этого…

— Сорок первый год, Донбасс. В связи с наступлением гитлеровских войск — было принято решение принудительно выселить немецких колонистов в Казахстан. По вашему населенному пункту — приказ исполнял капитан госбезопасности Любый. Когда поезд не подали — он принял решение расстрелять всех спецпереселенцев. Включая и детей. Потом, конечно, объявили, что людей расстреляли немцы…