— Я только что разговаривал с Хэтэуеем, — почти шепотом сказал Гейтс, когда они стояли одни и ждали лифт, — он что-то знает об Арлекине. Задавал вопросы.
— Какие вопросы?
— Не конкретные. По-моему мне удалось навешать ему лапши на уши.
— Но ты не уверен.
— Да.
Подошел лифт. Они вошли в него, лифт поехал по этажам — он останавливался на каждом.
Вышли на директорском. Здесь было не так людно, хотя ремонт и обстановка напоминали государственную больницу в каком-то дешевом захолустье. Выбивались из общего ряда лишь двери без номеров и табличек с именами и зеркала на углах, чтобы те, кто говорят — могли видеть, что никто не подслушивает из-за угла.
— Зайдем ко мне — Гейтс отпер дверь, еще одну в их безликой череде, прошел в кабинет. Натирбофф[25] последовал за ним. Он был этническим русским, точнее представителем одной из кавказских национальностей. Его дедушка был полковником царской армии. участвовал в Первой мировой войне, был награжден. Его семья ушла в Турцию вместе с белыми, спасаясь от натиска большевиков. Потом перебрались в США. Натирбофф был журналистом в Египте, когда там убили Садата и считался мастером вербовки. Он и на самом деле был профессиональным журналистом и умел найти подход к людям. Его выдворили из Москвы совсем недавно, после неудачной попытки другого американского журналиста оставить закладку — начальник управления советского МИД просто назвал на пресс-конференции его имя и фамилию, после чего Натирбофф был вынужден срочно покинуть Москву. Обычно так не делается, да и сам провал того журналиста — наводил на определенные мысли.
— Как он узнал?
— Об этом потом. Ты провел проверку, как я просил?
— Да, — Натирбофф без разрешения сел на стул для посетителей, — та операция была подготовлена если не идеально, то почти идеально. Я не нашел серьезных нарушений инструкций или признаков некомпетентности.
— А это значит…
— Либо КГБ чертовски повезло. Либо у нас где-то крот.
Последнее — не укладывалось в голове. Каждый ЦРУшник помнил, как они подтрунивали над кузенами, у которых в 50-е и 60-е произошла целая серия серьезных провалов. Венцом, конечно, стала измена Кима Филби — многие прочили его на пост директора британской разведки. У них же — зверствовал параноик по имени Джеймс Джизас Энглтон, который, по мнению заинтересованных лиц, своими проверками причинил Управлению больше вреда, чем, если бы в нем был крот. В конце концов, у нового директора Уильяма Колби лопнуло терпение, и он уволил Энглтона. И вот теперь — сама мысль о кроте… причиняла почти физическую боль.
— Не хотелось бы.
— А почему бы нет? Я послушал, о чем в холле треплются. Здесь не умеют держать язык за зубами. Откуда Хэтэуей узнал об Арлекине?
— Мог из бумаг. Он может, вообще просто слышал эту кличку.
— Но задал тебе вопрос.
— Да… я сказал ему, что это название не источника, а операции.
Гейтс разлил приготовленный им чай по стаканам, подвинул один Натирбоффу. В США обычно пьют ледяной чай, они же пили горячий как русские или англичане.