— Миленький наборчик оксидов алюминия, — бросила Мелоди.
— Я надеялся, вам понравятся звездчатые сапфиры.
Она опять сглотнула, отвернувшись и продолжая смотреть на браслет, чтобы Корвус не увидел слез. Наверное, ей в жизни ничего так не нравилось, как это украшение. Шриланкийские звездчатые сапфиры, ее любимые, каждый по-своему уникален. Они рождены в земных глубинах, при огромной температуре и чудовищном давлении — вот вам минералогия в действии. Мелоди понимала, что ею манипулируют, беззастенчиво, в открытую, но одновременно думала: а почему нет? Почему она не должна принимать подарок? Разве не на этом стоит мир?
Мелоди почувствовала руку Корвуса у себя на плече, ощутила нежное пожатие. Точно удар током. Вот досада: слеза выкатилась из глаза, обжигая щеку. Мелоди часто заморгала, будучи не в силах произнести ни слова. Она радовалась, что Корвус стоит сзади и ничего не видит. На другое ее плечо легла вторая рука, точно также мягко сжала его. Затылком Мелоди осязала близкое тепло Корвусова тела. Эротический заряд молнией прошел сквозь нее, она вспыхнула и вся затрепетала.
— Мелоди, я страшно благодарен вам за помощь. Я знаю, какой вы замечательный специалист. Именно поэтому я не доверил образец никому другому. И именно поэтому я подарил вам браслет. Это не просто какая-нибудь взятка, хотя, конечно,
Она кивнула, все еще не поворачивая головы.
Руки Корвуса обнимали, массировали, ласкали плечи женщины.
— Спасибо, Мелоди.
— Ага, — прошептала она.
8
Когда после смерти отца Том унаследовал огромное состояние, то пошел навстречу собственным прихотям лишь в одном: купил себе грузовичок. Это был пикап «Шевроле 3100» модели 1957 года, с бирюзовым кузовом и белым верхом, с хромированной решеткой, защищающей радиатор, и трехскоростной коробкой передач. Когда-то грузовик принадлежал коллекционеру старинных автомобилей из Альбукерке. Истинный фанатик, он любовно восстановил двигатель и трансмиссию, изготовил отсутствующие запчасти и заново хромировал все вплоть до переключателей на радио. В качестве финального штриха коллекционер отделал кабину мягкой-премягкой и самой что ни на есть молочно-белой лайкой. Не успев вкусить плоды своего труда, бедняга умер от сердечного приступа, и Том приобрел грузовик по объявлению в «Трифти Никл». Он выплатил вдове пять тысяч пятьсот до последнего цента, и все равно чувствовал: автомобиль куплен по дешевке. Пикап был настоящим памятником на колесах.
Уже перевалило за полдень. Куда только Том не заезжал, у кого только в магазине «Сансет Март» не наводил справки; он побывал на всех известных ему лесных дорогах близ Высокий Плоскогорий — бесполезно. Лишь узнал, что просто повторяет путь полицейских из Санта-Фе, которые тоже пытались выяснить, не встречал ли кто убитого незадолго до его смерти.
Безрезультатно. Похоже, тот человек старательно заметал следы.
Том решил навестить Бена Пика, жившего в Серильосе, захолустном поселке. Серильос, бывший золотодобывающий городок, знавал и лучшие дни. Он находился в заросшей тополями низине вдали от главной дороги на Санта-Фе и являл собой скопление старых деревянных и глинобитных построек, разбросанных вдоль пересохшего ручья Галистео. Прииски истощились несколько десятков лет назад, однако Серильос не стал городом-призраком, поскольку в 60-х годах его вернули к жизни хиппи: они скупили лачужки золотодобытчиков и устроили в них гончарные мастерские и мастерские макраме, а также открыли магазинчики кожгалантереи. Теперь население Серильоса представляло собой гремучую смесь испанских старожилов, когда-то работавших на приисках, стареющих хиппи и забавных чудаков.
Бен Пик был одним из последних, и обиталище его выглядело соответствующе. Старый, отделанный деревянными планками дом не красили лет двадцать пять. Земляной двор, обнесенный покосившимся частоколом, загромождало ржавое горняцкое снаряжение. В углу лежала груда зеленых и фиолетовых стеклянных изоляторов от телеграфных столбов. На табличке, прибитой к стене дома, значилось:
МАГАЗИН «ЧОЗАФИГНЯ»
ПРОДАЕТСЯ ВСЕ,
не исключая хозяина
принимаются любые разумные предложения