Так заведено в фигурном катании, что тренер сравним с моделью. Дефилировать по подиуму, естественно, не приходится. Есть только место у бортика катка, да заветное место «слёз и улыбок», где ты вместе с учениками умело принимаешь позу и никогда не забываешь надеть лучшее, чтобы засветиться на голубом экране по всей стране.
Зная, что нас встретят в Глазове по одёжке, а проводят по результату, почти как в пословице, пришлось заняться гардеробом. Для большинства тренеров это была сверхзадача — правильно одеться. Во-первых, не было необходимых денег, а во-вторых, страна в те годы была одним сплошным дефицитом.
Перед командировкой «в свет», то бишь в Глазов, моя любящая мама по блату устроила мне подбор — пошив гарнитура. Прекрасный импортный отрез чёрного букле в руках швейных мастеров превратился в элегантное, почти в пол, пальто. Снятый с маминого жакета воротник из голубой норки заявил о значимости персоны. Скромная женщина, выполнявшая заказ, так растрогалась, узнав, что я тренер по фигурному катанию и буду показана в её «произведении» по телику, что тихо произнесла: «Завтра приезжайте к вечерку. Я вам приготовлю шляпу из остатков букле».
Шляпа действительно была готова к объявленному часу и находилась в огромной круглой коробке с ручками из муаровой ленты.
Дома мы с волнением открыли коробку и увидели подарок. Подойдя к зеркалу, я почувствовала себя Анной Карениной, идущей по перрону, — чёрный цвет, обтягивающая головка и огромные поля. Не хватало только вуали. Короче, не шляпа, а счастье. Я готова покорить Глазов!
В поезде было душно и тесно. Это был плацкартный вагон, где спальное место вроде бы твоё, но разделение на купе отсутствует, и ты всё время в пути чувствуешь себя на людях. Пробираясь по проходу — пальто в пол, шляпа с полями и чемодан на молнии, — я ощущала явный дискомфорт. Еле доковыляв на каблуках до «койко-места», я стала устраиваться ко сну. Вешалка отсутствовала. Пальто и шляпу пришлось положить поверх одеяла. Не помню, спала я в высоких сапогах на каблуках или рискнула их снять. Выражение лиц соседей по плацкартному вагону без дверей намекало: за вещами следует следить, особо, в оба глаза, за коробкой.
Мы уже проснулись, когда поезд медленно подходил к Глазову. «Стоянка три минуты, — объявили в вагоне. — Не забывайте свои вещи».
Я схватила свою шляпу и с важным видом пошла к выходу. Когда спускалась по лесенке, держась за поручень, вдруг подумала: «Почему у меня свободна рука?» И тут же услышала из-за спины громкий голос: «Мадам, чемодан забыли!»
Соревнования в Глазове прошли для меня без ожидаемого успеха. На катке шляпу с полями я запихнула в пакет. На вокзале, в толчее перед трехминутной посадкой, пришлось подхватить полы пальто и привычно рвануть к вагону, забыв про каблуки и образ Карениной.
Стук колёс вернул меня в реальность. Рядом сидели мои огорчённые ученики. Вынув из пакета шляпу и разгладив поля, я поняла, как ошиблась. После первого «выезда» шляпа и одёжка на долгие годы остались существенным, но далеко не главным фактором в достижении побед.
Устроить в Москве иногородних фигуристов «на постой» во все времена было трудно. Выручали, как правило, друзья или близкие родственники. Вот и Ирину из Харькова помогла устроить моя мама.
Соседку по дому звали Галя. Женщина тихая, незамужняя, без детей, она легко откликнулась на просьбу мамы приютить девочку, как определила мама, — будущую чемпионку. Все были довольны. Прошла пара недель, и мама поинтересовалась, как им живётся. Галя долго расхваливала мою новую подопечную, а потом, замявшись, добавила: «Девочка хорошая, только конфеты держит под кроватью. Ночью просыпаюсь — шуршит обёртками. Метёт одну за другой, как семечки, а вот не угостит».
Я, конечно, Ирине ничего не сказала. Поняла: не угостила, потому что боялась рассекретить свою любовь к сладкому. Но перед тренировкой я её на весы поставила и дала нагоняй за лишний вес.
Минул год, и случился эпизод, который в первый момент насмешил, а затем расстроил — не всё оказалось у талантливой фигуристки хорошо с дисциплиной.
Утром, перед ледовой тренировкой, фигуристы в это время уже разминались с ассистентом в зале, у нас дома раздался телефонный звонок. Сняв трубку, я услышала: «Наталья Ильинична, у меня ЧП!» Звонила Ирина, которая к тому времени перебралась на самостоятельное житьё в Подмосковье: «Поезда из Мытищ не ходят, мне на утреннюю тренировку в Сокольники ну никак не попасть».
Я, естественно, сказала, чтобы она не волновалась, наверстаем, пусть отдыхает. И хочу ещё как-то высказать поддержку юному созданию, но машинально бросаю взгляд в окно, возле которого стою. А внизу под ним, на улице, в единственной между нашим домом и катком телефонной будке вижу… Ирину, звонящую мне якобы из Мытищ. Смешно? Да нет, грустно.
31 декабря мы всегда собирались с учениками сразу после тренировочного дня в женской раздевалке — большой комнате со столом и кушетками для дневного отдыха. Все любили эту тёплую и уютную обитель на тренировочном катке, которая в праздничные дни превращалась в наш банкетный зал. В этот раз мы пригласили туда и друзей нашей группы.
Часов в шесть вечера на стол уже были выложены заботливо приготовленные мамами кулинарные шедевры. Все хотели побаловать фигуристов в законный день нарушения спортивного режима.
За окном в авоське охлаждалось шампанское. Ответственные за спиртное старшие мальчишки заранее сняли с бутылок наклейки. Всё выглядело вполне прилично.
«Что пьём, что пьём? Только сидр», — шутили мы под Новый год.
ebooksa