У меня со Станиславом Алексеевичем связан и эпизод поступления в «Балет на льду». А началось всё так. Я не могла найти тренера по танцам (их просто в стране тогда не было). Возвращаться в парное катание после тяжёлой травмы я не хотела. Подумала, что балет и танцы на льду очень близки. Уговорила родителей отпустить меня в Ростов-на-Дону, где гастролировал «Балет на льду». Предстоял показ для возможного получения работы в балетной труппе.
Первый, кого я встретила в Ростове, был Жук. Он вместе с женой Ниной работал в балете. Узнав меня, он расспросил, как я здесь оказалась. Жук многое слышал обо мне: и то, как я разбилась на льду, и о том, что ищу себя в танцах.
«Слушай внимательно, — сказал Жук, — я тебе помогу, только не удивляйся. Меня здесь не очень любят, но боятся. Если я буду просить взять тебя в коллектив — они мне назло тебя не возьмут. Но если, я, наоборот, скажу, почему они берут ещё не титулованных фигуристок (это о тебе, ты не обижайся), то сто процентов — ты в балете».
В балет меня взяли, но там я не задержалась, проработала недели три и поняла: это не моё. Решила, что пойду в тренеры. И пусть мечты сбудутся, если не со мной, то с моими учениками. Каждый раз видя, как работает Станислав Алексеевич, училась тренерскому делу. У Жука был тяжёлый характер. Часто он рубил сплеча. Работать с ним было нелегко. И всё же, кого он брал в ученики, становились чемпионами. Первый большой успех Жука — Татьяна Жук и Александр Горелик, серебряные призёры Олимпийских игр. К сожалению, рано ушедшие. Таня, младшая сестра Станислава Алексеевича, была похожа на него и такая же боевая по характеру. Самая титулованная из его воспитанников — Ирина Роднина, трехкратная олимпийская чемпионка. Её партнёрами были Алексей Уланов, а затем Александр Зайцев. Мы с Ирой дружили. На соревнованиях часто располагались в одном номере. Это было тогда, когда Ира ездила в роли тренера. Никогда я не слышала от неё ни одного плохого слова о Жуке, который её сделал тем, кем она стала на льду. В конце карьеры уйдя от Жука, она так и не нашла тренера, который мог бы его заменить. Её слова о наставнице, которая пыталась присвоить чужой труд, были, как мне кажется, данью благодарности и памяти о Станиславе Жуке: «Я сказала ей: пожалуйста, не мешайте нам тренироваться. Просто стойте у бортика. Мы сами знаем, что нам делать». Читала такое в прессе с сожалением.
У Жука были и другие чемпионы. Марина Черкасова и Сергей Шахрай — прекрасно выступили на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде, только чуть-чуть уступив Родниной и Зайцеву. Парники Вероника Першина и Марат Акбаров, Марина Пестова и Станислав Леонович тоже остались в истории фигурного катания. Уникальный показательный номер, который и сегодня никто не повторяет, был придуман и поставлен Жуком именно для этих пар. Смотрю в интернете видео и не перестаю восхищаться мастерством фигуристов. В начале номера две, а затем три пары одновременно исполняют под популярную музыку Александра Зацепина элементы ультра-си.
И ещё: Саша Фадеев приехал к Жуку из Казани чемпионом мира среди юниоров. Станислав Алексеевич и из него сделал большого мастера — чемпиона мира и многократного чемпиона Европы.
Он всегда выделялся в когорте даже самых именитых тренеров. Петербуржец — неторопливый, больше слушающий, чем говорящий, он при любых обстоятельствах был одинаково выдержан и вежлив. Те, кто хорошо его знал, видели Москвина умеющим отстаивать своё мнение, открыто критиковать то, что не вписывалось и мешало в работе. Хотя я была молодым тренером в танцах на льду, а Игорь Борисович — уже умудрённым авторитетом в парном катании, он часто одаривал меня советами. Если сборная полным составом выезжала на основные турниры сезона, под зорким взглядом мэтра я чувствовала себя защищённой. Защищённой от часто задиристых, колких на слово коллег моего «танцевального цеха». Игорь Борисович мог, проходя мимо, как бы невзначай сказать: «Ничего, терпи — они просто боятся и чувствуют, что могут твоим проиграть…»
Он не растекался мыслью по древу, был краток, а поддержка всегда была ощутима. Мог, как старший товарищ, пригласить меня в самолёте на свободное место. Естественно, рядом с ним. Теперь вспоминаю и улыбаюсь. Он, наверное, чувствовал, что у меня накопились вопросы. Как только лайнер набирал нужную высоту, я осторожно решалась задать их Игорю Борисовичу. Интересовалась я его мнением, как лучше выстраивать нагрузку, как нужно вести себя, когда ребята запаниковали перед стартом, или почему не надо вести разговор с учениками обо всём сразу. Он всегда отвечал спокойно и доброжелательно… Для меня это была «школа Москвина».
Мы возвращались домой после счастливой для меня и Климовой с Пономаренко Олимпиады в Сараево. Сборная остановилась в Белграде. Предстояли показательные выступления. Для нас был организован югославской стороной шикарный банкет. Тренеры заняли один большой круглый стол «для взрослых». Обед был в разгаре, когда «старшие дамы» начали дискуссию.
«В жизни своей 24 часа в сутки думаю только о работе, — заявила самая тучная и крутая из них. — А ты?» И все повернулись в мою сторону: «А я — нет, думаю не только о работе. Есть заботы о семье. Люблю готовить, наводить порядок в квартире, где нам не тесно. Сын и муж стараются меня поддержать, особо перед приездом держат всё в чистоте и порядке, но хозяйка есть хозяйка, и мне приходится своим глазом оценивать обстановку — где ещё не хватает блеска».
И тут началось: «Ах, даже так…Что, получила медаль и теперь вот так рассуждаешь — это для тебя не самое главное».
Не знала, как и отвечать. Бронзовая медаль моим ученикам не была запланирована и для дам оказалась неожиданной. Теперь понимаю, что вызвало у них такое желание меня цеплять и дёргать за тем столом. Не думаю, что весь разговор мог перейти в перебранку. Тем более вмешался Игорь Борисович: «Вы давайте, коллеги, поаккуратней, а то так и не заметите, как постареете от злости».
Честно говоря, такого не ожидала от Москвина. «Тётки», как он их называл в разговоре со мной, притихли. Во всяком случае, до Москвы меня не задевали.
Можно сказать, он тренер другого поколения, а можно сказать — и моего. С Кудрявцевым мы одноклубники, оба из «Спартака». Я в московском, он в подмосковном клубе, но часто бывали на одних и тех же совещаниях и праздничных мероприятиях. В книге «Спартак и спартаковцы» рассказы о нас рядом.
Трудно перечислить всех фигуристок, которых воспитал Виктор Николаевич, но особо ярких назову: талантливая Кира Иванова, первая олимпийская медалистка в Сараево, прекрасная Маша Бутырская, темпераментная Лена Соколова и, конечно же, Марина Титова, ставшая его замечательной женой и помощником.
Кудрявцев всегда работал кропотливо и целенаправленно, его нельзя было сбить с выбранного пути… Да, не сразу получалось талантливой ученице или ученику выйти в чемпионы, но надо было верить в наставника. Таким преданным учеником оказался Сергей Волков. 16 лет тренер и спортсмен совершали восхождение, и Волков стал первым из советских фигуристов чемпионом мира. Олимпийский чемпион Илья Кулик тоже всему, что умеет на льду, научился у Кудрявцева. Опытный тренер, он никогда не обсуждал, кто из его учеников куда и к кому ушёл. Никогда не говорил, кто и как их переманил. Тихий, тактичный, по характеру выдержанный, Виктор Николаевич умеет вести диалог. Могу оценить его дружбу. Я много видела его на тренировках. Только по-настоящему преданный делу наставник может так скрупулёзно работать с учениками над каждым сложнейшим элементом. Какую проявлял выдержку Кудрявцев (я удивлялась), когда его готовые спортсмены оказывались на пьедестале, а лавры пожинали другие. Спасал, видимо, его волевой настрой. Много раз в минуты успеха он был рядом со своими спортсменами, но оказывалось, что на фанфары времени нет, ему всегда нужно было идти дальше. В этом весь мой одноклубник — нестареющий Виктор Кудрявцев.
Если кратко: скромная, умеющая в любой ситуации держать себя в руках. Конечно, талантлива, конечно, труженица, но при этом обаятельна, умеет говорить и знает, чего хочет… Этери прекрасная мама. Дочь Диана — фигуристка в танцах. Уже есть титулы в юниорах, и можно надеяться, у неё всё впереди. Этери — мама, которая может при своей занятости и нагрузке пробыть в воздухе 20 с лишним часов ради двух дней общения с дочерью. Вернуться и с аэродрома помчаться на каток — намеченную тренировку пропустить нельзя.
Если вы думаете, что её школа — это крепость, вы правы. Но я знаю: если под твою крепость роют подземные ходы и ты можешь потерять учеников, в которых вложил не только знания, но и ещё душу и сердце, то ты рвёшься защитить своё детище.
Этери не тот человек, которого можно сломать. Мне кажется, она сама себе самый большой критик и потому сильна во всём и всегда. Не буду называть её воспитанниц, они у всех на слуху. А вот о помощниках скажу: создание своей команды — огромная заслуга Этери. Уверена: каждому, кто оказывается в работе рядом с Этери, передаётся её заряженность на победу. А как иначе — она умеет слушать, она умеет молчать.
Этери очень избирательна в своих интервью. Пиар — это не её, но, если отвечает перед камерой на вопросы, остаётся сдержанной, выглядит элегантной, красивой и открытой для зрителей.
ebooksa