Рыжий притащил ведро водки и ведро красной икры.
— Правильно, — сказал Хрущев, — как мы любим.
— А почему нет черной икры? — спросил Брежнев.
— Посему? — Эс уставился на Рыжего.
— Так это… товарищ Ле-Нин… товарищ Леннан, — нет черной икры.
Брежнев покачал головой. Хрущев щелкнул пальцами. Эст ударил Берию прикладом по лысине. Правда, не сильно.
— Панизу в долзнасти, — сказал Эст при этом.
— Я узе и так низко пал, — сказал Рызый. За что получил еще один удар по башке. — За что? Товарищ Лен… Эстэ?
— Не дразни, товарища Эстэлина! Понял?
— Я просто оговорился, — сказал Берия. И добавил: — Я вас так люблю, что повторяю ваши любимые слова автоматически. Механически.
— Ах ты механик-автоматик, — сказал Эс и хотел третий раз ударить Берию по голове.
— Не надо! Зачем абизаес, товарищ Леннан, а? Я и так обиженный.
— Чем ты обиженный?
— Вы не сообщили мне, что была прорвана Блокада Времени. А ведь это Метро я вырыл, практически своими руками.
— Вместе с Кагановисем, — Эстэ погрозил ординарцу пальцем. — Ладно, зачерпни-ка нам водки из ведерка.
— Я сам люблю, — сказал Хрущев.
Брежнев ничего не сказал. Он зачерпнул серебряной кружкой граммов сто пятьдесят и, ни с кем не чокаясь, выпил. Потом крякнул и сказал, что остался еще один.
— Сейчас добьем, — сказал Хрущев.
Альбина упала, но она была еще жива. Она застонала и позвала меня на помощь. Как только я к ней приблизился, так получил пулю в бок. Стрелял товарищ Брежнев.
— Я попал, — сказал Брежнев. Они еще зачерпнули по сто.