Тэтэ

— А я еще хочу пострелять, — сказал товарищ Эс.

— Я тоже, — сказал Хрущев и посмотрел на Берию.

— Пленных не брали, товарищ Леннан, — сказал Рыжий. — Не на кого больше охотиться.

— А на тебя, — нагло заявил Хрущев.

Берия побледнел. Острый взгляд Хрущева ощупал его фигуру. Брежнев закурил. Это была уже пятая сигарета за время охоты. Он расхаживал и посматривал в сторону леска. Было еще темно, но прожектор освещал пространство рядом с нами. Альбина попыталась отползти подальше от этого светлого пятна.

— Лежи спокойно, — сказал я, — а то они опять начнут стрелять. Я сейчас попытаюсь нас вытащить.

— Не успеешь, друг. Я через пять минут потеряю сознание от потери крови.

— Я думаю, они еще живы, — сказал Брежнев и мотнул ружьем в нашу сторону.

— Давай их добьем, — сказал радостно Хрущев.

— Надо спросить сначала мнение народа, — сказал Эс.

Прожектор тут же высветил большую группу в военных френчах. Это были товарищи Зюкафф, Ракси, Маленков, Каганович, Булганин, Молотов эт сетера.

— Таварищ Конев, — обратился Эст к примкнувшему к основной группе военачальнику Коневу, — пасему немсев в плен не брали? Ани узе нам нузны. Ахотиться не на кого узе.

— Штурм был такой стремительный, что немцы просто не успели сдаться, — четко отрапортовал Конев, сделав два шага вперед. Он улыбнулся и добавил: — Не успели даже подмыться, товарищ Эс, как мы их оформили.

— Как вам это удалось, товарищ Конев? — спросил Эс.

— Так разведка сообщила точно… — начал хвалить разведчиков Конев. — Первый это Доктор Зорге…

— Слово на Б! — Заткнись! — Получалось, что не товарищ Эстэ тут всем заправляет, а какой-то — слово на х — Доктор Зорге. — Я бы сейчас поохотился на этого Доктора Зорге.

— Я могу его доставить, товарищ Леннан, — сказал Рыжий. — Правда, не сейчас. Позже.

— Как ты его достанешь? Он в Японии.

— Мы можем скинуть информацию японским товарищам, а они потом нам его пришлют.

— Сдэлай. А пока нам придется добить этих, — Эс кивнул в сторону леса. — И да, — он повернулся к Коневу, — в следующий раз дайте немсам выпить кофе. А то потом Гитлер скажет, что я поступал бесчеловечно.