— Солнышко, у меня для тебя есть подарок. Прими, прошу. И это всё, больше я тебя не потревожу!
— Обещаешь? — прищурила я глаза. Доверия Леонид во мне давно не вызывает. И прямо попой ощутила: тут скрывается какая-то хитрость. Наверняка придуманная его многомудрой мамашей.
— Клянусь! — он даже ладони к сердцу приложил.
«Актёришка паршивый», — подумала я снисходительно. Он до того унизился, что даже перестал во мне вызывать прежние приступы злости. Скорее, теперь ощущение было брезгливое. Вот сидит передо мной маленькое тупое животное. Нечто вроде уличной псины, случайно забредшей в подъезд. Просится его погладить, облезлым хвостиком машет. Не пинать же его, чтобы с визгом по лестнице летел.
— Хорошо, — соглашаюсь и жду.
— Анжелика, — он покопался во внутреннем кармане пиджака. Вытащил оттуда что-то, зажал в кулачке. — Я понимаю, как много боли причинил тебе. Прими от меня этот скромный дар в знак моей любви.
Протянул руку. Я — свою. И тут мне в ладонь опустилось нечто. Раскрываю пальцы: ого! Да, удивил Лёнька, ничего не скажешь. В руке у меня лежал ключ-брелок от машины с легко узнаваемым значком — трехконечная звезда в кружке. Я даже рот раскрыла от удивления.
— Ты серьёзно? — спрашиваю бывшего.
— Да, солнышко. Она теперь твоя. А хочешь, мы прямо сейчас поедем кататься по ночному городу? — в его глазах столько надежды, да только… «Поздно ты припёрся, Леонид, — думаю, вздохнув. — Раньше надо было».
— Машинку-то мамаша твоя оплатила, верно? — насмешливо интересуюсь.
— Ну зачем ты так… — пожимает губёшки обиженно. — Я же к тебе со всей душой.
— А знаешь, Леонид?
— Да? — он вскинул голову, во взгляде сверкнула надежда.
— Я возьму твой подарок. Документы где?
— В бардачке…
— Спасибо, — я развернулась и бросила через плечо. — И да, ты обещал от меня отвязаться.
Зашла в квартиру и захлопнула дверь. Тут же приникла к монитору видеозвонка. Леонид медленно поднялся на ноги. Стоит и смотрит на преграду, выглядит при этом так, будто оплёванный. А ещё растерянный, раздавленный и уничтоженный. Он наверняка думал, что я растаю и всё ему прощу. И тут вдруг такой поворот событий! Смеюсь, закрыв рот ладонью, чтобы не услышал.
С того памятного момента прошло три дня. И вот, всё так же вечером, звонок в дверь. Смотрю: ого, Лёнька тяжелую артиллерию притащил! Изольда Северова собственной персоной! Мне даже показалось, что где-то на заднем плане сынуля её беспутный мелькнул. Но ладно. Я собрал ась с духом и открыла дверь.
— Здравствуйте, Анжелика, — говорит несбывшаяся свекровь. Голос строгий, почти суровый. На лице — боевая косметика, которой могли бы индейцы-апачи похвастаться: увидев такое, бледнолицые побросали бы свои огненные палки и разбежались в ужасе.
— Добрый вечер, — отвечаю, стараясь оставаться невозмутимой. Но как трудно видеть эту молодящуюся обезьяну с начёсом на тщательно выкрашенной голове! И одетой, как… У меня нет слов, чтобы дать название этому стилю. По мне, так разве что «Пойди и выбрось», — так этот бренд зовётся.