Открыв глаза, Богданов огляделся. Первая, кого увидел, была Элизабет.
Прижимая к затылку Ильи завёрнутый в салфетку лёд, та пыталась уменьшить боль, которая продолжала раскалывать голову надвое. Какие-то люди суетились вокруг стола, одним из них был бармен. Одетый в белую рубашку и цветной жилет молодой человек держал в руках ведёрко со льдом. Других лиц Илья различить не мог, ощущение позора терзало самолюбие так, что хотелось раствориться в пространстве.
Не отыскав взглядом обидчиков, Илья, поднявшись, огляделся. Отстранив руку француженки, со словами: «Спасибо! Мне уже лучше», — направился к выходу.
Он был у двери, когда, взявшись за ручку, развернулся и, обратившись к бармену, произнёс: «Всё, что мы здесь наели и наломали, запишите на мой счёт. За заботу спасибо».
В номере было душно и жарко. По причине невнимательности Илья, уходя, выключил кондиционер, забыв при этом закрыть балконную дверь. Горячий воздух, заполнив номер, превратил тот в сауну.
Открыв холодильник, Богданов достал бутылку пива, которую выпил за один присест.
Мачо мучился оттого, что не мог простить себе столь позорного оскорбления, хотя подсознательно понимал, что в произошедшем вины его не было никакой.
Стук в дверь заставил встать. Подойдя, дёрнул ручку на себя с такой силой, словно та была виной всех злоключений.
На пороге стояла Элизабет.
— Позволишь?
Не дожидаясь разрешения, француженка прошла в комнату. Заняв место в кресле, достала сигареты.
— Не возражаешь?
— Кури.
Достав из бара бутылку с виски, Илья, плеснув в стакан двойную дозу, подумав, столько же плеснул в другой.
Какое-то время сидели молча. Необходимо было время, чтобы собраться с мыслями, а ещё лучше дождаться, когда алкоголь, впитавшись в кровь, начнёт поднимать со дна памяти всё, что было пережито за последние несколько часов.
Опрокинув содержимое бокала в рот, Илья, вопросительно посмотрел на Элизабет.
— Что это было?
— Ты о чём?
— О тех двоих.
— Что устроили драку в баре?