— Сосед по номеру. Вы плакали…
— Вам показалось.
— Плач не может показаться, он был или его не было.
— У вас причуды перевозбуждённой фантазии.
Богданов почувствовал, что начинает выходить из себя.
— Я собственными ушами слышал.
— Послушайте, молодой человек! Я же сказала, вам показалось.
Звук закрываемой двери балкона стал последним аккордом бесславного порыва оказать человеку помощь. Мало того, Мачо был обвинён в посягательстве на покой незнакомого ему человека, что не могло не сказаться на самолюбии.
— Ну и чёрт с тобой, — скорее для себя, чем для соседки проговорил в сторону балкона Илья.
Последующий день Богданов посвятил морю и солнцу. До двенадцати валялся на пляже. Затем обед, полуторачасовой отдых, два часа с книжкой под зонтом в шезлонге у бассейна.
Француженку видел лишь однажды на расстоянии в несколько десятков метров, когда та, придя на пляж, расположилась на лежаке.
Ощутив желание подойти и спросить, что она так долго спит, Илья решил: лучше будет, если не станет обращать внимания на рыжеволосую вовсе.
День клонился к вечеру. Солнце только — только озарило кроваво-красным закатом кромку неба, Илья уже был готов к празднику. Будучи в Москве, он дал себе слово — каждый прожитый на юге день проживать, как последний. Ради чего горбатился целый год, живя мечтой о том, как будет отдавать себя той, кто сможет подарить ему долгожданные мгновения счастья?!
Увлечённый подготовкой к вечеру, Богданов не сразу услышал прозвучавший со стороны балкона голос. И только когда по комнате прошелестело: «Молодой человек!» — Илья понял, обращение, адресованное ему, исходило оно ни от кого-нибудь, а от той самой рыжеволосой дивы, что жила в соседнем номере.
Француженка ждала на балконе с зажатой между пальцами сигаретой.
— Зажигалки не найдётся?
— Что ваша вышла из строя?
— Это вы были вчера в кафе в конце пирса? — пропустив мимо ушей вопрос, попыталась перехватить инициативу незнакомка.
— Я.
— Вы следили. И следили за мной.