Французская мелодия

— Неважно. Главное, что она помнит.

Взяв в руки бутылку, Владимир Николаевич начал искать глазами штопор. Не найдя, переключился на осмотр пробки. После чего, толи от досады, толи от внутренней неуверенности, цокнув языком, вернул бутылку на стол.

— Предлагаю начать с водочки. Или я не прав?

— Ещё как прав, — обрадовалась Екатерина Алексеевна. — К тому же история с коньяком мне внушает опасение. При вручении подарка в первую очередь ставят в известность, от кого он. Здесь же ни имени, ни фамилии!

— И каков вывод?

— Вывод один — всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Поэтому есть опасение, что продолжение истории не за горами.

— Может, ты и права.

С этими словами Владимир Николаевич, налив себе водки, жене вина, приготовился молвить тост.

— За что будем пить?

— За твою награду.

— За нашу.

— Пусть нашу, — глянув на мужа, лицо Екатерины Алексеевны сделалось серьёзным. — Я хочу выпить за нас. За то, чтобы всё в этой жизни запланированное было достигнуто, познано и пережито душой, ибо душа заставляет человека жить, стремясь к постижению мира в том виде, в котором тот видит его в самом себе.

Звук сомкнувшихся в порыве праздника бокалов совпал со звонком в дверь.

Владимир Николаевич взглядом, полным недоумения, взглянул на жену.

— Я никого не жду.

— Я тем более.

Звонок в дверь повторился.

Екатерина Алексеевна, сняв фартук, поправила причёску и, не дожидаясь, когда звонок в дверь напомнит о себе, направилась к выходу из комнаты.

Владимир Николаевич хотел было встать и вместе с женой посмотреть, кто посмел нарушить семейную идиллию, но в последний момент, передумав, решил, что будет лучше, если он займётся гусем.

Пододвинув блюдо, профессор даже привстал со стула, чтобы сподручнее было разобраться с птицей, как вдруг голос вошедшей в комнату Екатерины Алексеевны, заставил его развернуться лицом к двери.