Французская мелодия

Смех за столом означал, что шутка удалась.

— Если говорить серьёзно, — тем временем продолжил Владимир Николаевич, — никак не могу взять в толк, какая отведена в этой истории роль нам, если ни я, ни моя жена слыхом не слыхивали ни о вас, ни о вашей семье и уж тем более о живущем в девятнадцатом столетии фабриканте по фамилии Соколов.

— Я слышала.

Эффект признания можно было сравнить с эффектом выключенного в комнате света, который вдруг исчез без всякого на то предупреждения.

Все, как по команде, повернув головы, посмотрели на Екатерину Алексеевну.

Ещё мгновение, и свет вспыхнул вновь.

— Ты? — проговорил, словно обронил, Владимир Николаевич.

— Да, я. Только не слышала, а читала. И не где-нибудь, а на фасаде нашего дома. Под самой крышей вылеплено «Соколов А.А.» и фамильный герб.

— Под крышей? А почему я этого не видел?

— А вот это вопрос не ко мне. Да, и что ты вообще вокруг себя видишь, кроме полезных ископаемых.

— В этом и есть весь мой прадед, — поспешила вмешаться в обмен остротами Элизабет. — Целью его жизни было желание увековечить фамилию предков. Тоже касается и завещания. В конверте, кроме сопроводительного письма, находилось подробное описание фамильных драгоценностей, а также вещей, которые на сегодняшний день просто уникальны. Специалисты, изучив список, подсчитали, что стоимость всего перечисленного превышает тридцать миллионов евро. Половина раритетов является работами мастеров шестнадцатого, начало семнадцатого веков. Некоторые считаются безвозвратно утерянными. И всё это прадед спрятал ни где-нибудь, а в этой квартире.

Лицо Екатерины Алексеевны в считанные мгновения стало бледнее стены.

Владимир Николаевич, наоборот, покрывшись пятнами, поначалу чуть было не расхохотался, но затем, взяв себя в руки, сделал такое лицо, словно пытался доказать теорему, но не мог вспомнить какую.

— А вот это уже становится интересным.

Элизабет и Илья, наблюдая, как переживут новость хозяева квартиры, ждали продолжения, но того почему — то не последовало.

Екатерина Алексеевна, теребя пальцами фартук, задумалась.

Профессор начал проявлять активность, которая выражалась в действиях рук. Взяв с тарелки ломтик хлеба, он, отломив кусочек, собрался было отправить тот в рот, но в последний момент, раздумав, произнёс:

— Вы сами-то понимаете, что сказали?

— Да.

— В таком случае, хотелось бы услышать объяснения.