— Прям вот просто так, возьмешь и отпустишь нас?
— Не сразу, но да, — она обвела рукой помещение и стала говорить приторно-добреньким тоном. — Мы уйдем, а вы останетесь здесь, пока не выдохнется заклинание кандалов. К тому моменту, как вы освободитесь, мне уже будет на вас плевать. Еще вопросы есть? Спрашивай.
— Если этот ученый прославился на всю страну, то почему неизвестна формула? И что он тогда забыл в этой глуши?
— Одно другого не исключает, — хмыкнула Барыня. — Один из главных секретов императора и слава приближенного, того, кто помог Империи. А здесь у нас была лаборатория, где все началось, и где он пожелал закончить.
— Ладно, глупый вопрос, — но следующий, как мне кажется, был еще глупее, но удержать в себе я его не смог. — А почему ты так уверена, что я назову тебе правильную формулу?
— Потому что я ее проверю, плюс знаю большую ее часть, это было мое изобретение, — в глазах Барыни разгорелось пламя, злость вперемежку с обидой, очень старой обидой, но она быстро взяла себя в руки. — Собирайся, лодки готовы.
— Стой, последний вопрос! А если этот ученый меня обманет?
— То вы все умрете, — бросила Барыня, разворачиваясь, — Можешь кого-то одного взять с собой, если тебе будет так спокойней, остальные будут ждать здесь.
Опять хрень какая-то меж огней. Не узнаешь формулу — прибьют, узнаешь и расскажешь — станешь врагом Империи. Хотя, я итак уже, так что выбора-то и нет. Я посмотрел на команду, на мгновение ощутив себя на школьном футболе, когда капитаны выбирают себе бойцов, а народ кучкуется, прыгает и руку тянет.
Немного поколебавшись, я выбрал Стечу, чем немало всех удивил. Гидеон аж крякнул, а у Банши стало такое презрительное лицо, что кислота никакая не нужна — одними глазами насквозь прожжет. Барыня не стала спорить и приказала вывести здоровяка на улицу.
Загрузились в лодки, по четыре человека в каждой, плюс, запас факелов и инструмента. Я оказался вместе с Барыней, держащей в руках небольшой сверток. С меня сняли муфту и посадили на весла, мол, хотел размяться, вот тебе и карты в руки. Со Стечи тоже сняли кандалы, и хоть он не выглядел опасным, а сидел скособочившись и баюкал раненое плечо, но его все равно держали под прицелом обреза. При всем желании не промахнешься.
— Сделаешь глупость, и он умрет. — улыбнулась Барыня, — сделаешь еще одну, и священнику отрежут язык, еще одну и…
— Да, понял, я понял! Куда грести? — я навалился на весла, чтобы быстрее уже со всем разобраться.
— Держись за первой лодкой, идем пока вдоль берега. Кстати, есть и другие варианты, ты можешь примкнуть ко мне, — удивила меня Барыня, я даже с ритма сбился, ударив себя веслом в грудь.
— Спасибо, я подумаю, — я вежливо улыбнулся, а сам стал думать совсем о другом.
По плану, который я успел нафантазировать, в момент слияния с призванным фобосом, я и ударю. Чем именно, пока не знаю, надеюсь, что старик — маг, а не библиотечная крыса. В этот момент Стеча уйдет в инвиз, а Гидеон с Баншей по команде Белки устроят бунт. Все монашки с нами, в лагере только мужики, причем по моему досье, самого низкого ранга. И ребята на одних способностях должны вытянуть, даже кандалы не остановят. Гидеон наболтает и замедлит, а Банши выдаст свое фирменное. Жаль только, что я опять все пропущу.
Барыня шикнула на меня, выдернув из задумчивости, и приказала сушить весла, пригнуться и замереть. По озеру довольно далеко от нас коптила небо какая-то баржа. Пропустили ее, покачиваясь на волнах и всячески пытаясь слиться с грязной скалой на нашем фоне, и поплыли дальше. На глубину не выходили, все время держались под берегом, так чтобы нас не увидели со скал.
Где-то рядом уже начиналась жизнь — мелькнула верхушка столба с нечитаемым указателем. В просвете между скалами, на время которого меня заставили догонять ускорившихся гребцов, засветился изгиб раскатанной дороги. Еще был звук моторки, натужный — кто-то на повышенных оборотах продирался сквозь снег.
За поворотом мы встретили одинокого рыбака в маленькой лодочке. Я даже разглядеть его не успел, как монашка из первой лодки выпустила в него черную дымящуюся ленту. У нее в руках блеснуло что-то похожее на наши огневики, но, видимо, с иным принципом — моя Zippo развеивает тьму, а у них — создают. И никакого факела или жаровни не нужно. Рыбак взмахнул руками, тупо уставился на черное пятно на груди, не понимая, что происходит, и рухнул в воду.
— Размялся? — спросила Барыня, когда мы проплыли еще несколько километров, а я криво улыбнулся. Не то слово размялся, скорее заеразмялся, горит уже все и связь с Белкой скачет. — Немного осталось, видишь скалу, похожую на череп?