— Белл, — посмотрел он на меня. — Что с тобой?
— Это я её подстригала, — с гордостью сказала Эрика.
— Ты преобразилась, — улыбнулся мне Фил, чем заставил меня задуматься над тем, что до этого моя причёска ему не нравилась.
Эрика горделиво посмотрела на меня. Ей, похоже, не хватило того, что четыре девчонки подряд сказали, что мне идёт новая стрижка, она хотела уделать меня по полной.
Я свалила из столовой раньше, чем Эрика доела свой диетический салат. В классе алгебры как обычно стоял запах лекарств, которые миссис Шеллинг употребляла на каждой перемене. Она была старой учительницей, которая любила очень много ворчать и не любила, когда над ней кто-то смеялся. Я, наверное, поэтому и была одной из её самых нелюбимых учениц, потому что делала это постоянно. Она стала ненавидеть меня после моей шутки в прошлом году. Фактически тогда я сделала её вместе с Эрикой, Кевином и Филом, но отыгрывается она только на мне. Розыгрыш, кстати, был безобидным. Мы всего лишь пробрались в её компьютер и накачали в слайд-презентацию, которую она готовила для нашего класса откровенные фотографии Бреда Питта. Тогда она кричала весь урок, а потом позвонила в участок к моему отцу и сказала, что из-за меня был сорван урок. Отныне она чуть что сразу звонит в участок. Это случается, если не каждую неделю, то хотя бы раз пять за месяц точно.
Все пятнадцать минут я добросовестно слушала объяснение линейного графика. Я обещала отцу взяться за учёбу. А он обещал за это отпустить меня летом с друзьями во Флориду на неделю. Меня, конечно, раздражало, что мне уже семнадцать, а я всё ещё живу по указанию отца, но ничего не могла поделать с этим. Бредли в моём возрасте уже водил машину, а мне всё ещё отец запрещает выезжать куда-нибудь дальше нашего газона. Больше всего на свете меня раздражает его строгость по отношению ко мне, его запреты и указы в мою сторону. В свои семнадцать я уже могу жить по собственным законам, а он всё ещё пытает попытки добиться от меня чего-то абсолютно не свойственного мне.
— У неё какая-то фигня к юбке прилипла, — шепнул мне Кевин.
Как только миссис Шеллинг повернулась к нам спиной, я, заметив стикер, который ей, скорее всего, прилепил какой-нибудь семиклассник, брызнула на весь класс смехом.
— Что смешного я сказала? — тут же повернулась ко мне Шеллинг.
— Извините, — сказала я, чтобы замять эту ситуацию, хотя сказанные мною слова не обошлись без улыбки.
— Сегодня же позвоню твоему отцу, Изабелла.
Только за один январь Шеллинг набирала номер моего отца пять раз. Из-за каждого пустяка, вроде шпаргалки в пенале или опоздания на урок, она звонила в участок и жаловалась отцу так, будто бы я на её уроках торгую наркотиками.
— Миссис Шеллинг, просто у вас на юбке болтается какая-то фигня, — пришёл мне на выручку Фил.
— Что? — она будто бы сквозь него взглянула в его сторону.
— Кто-то приклеил к вашей юбке бумажку, — пояснил Фил. — Выглядит забавно.
Все, кто были в классе, начали негромко смеяться над учительницей. Наверное, на неё за весь урок никто так и не взглянул, раз все заметили это лишь тогда, когда об этом сказал Фил.
— Я устала от этого, — села на стул Шеллинг. — Кевин Батлер, иди к доске и показывай, как ты решал домашнее задание.
— Я не решал, — шепнул мне Кевин.
— Она сожрёт тебя, — таким же шёпотом ответил ему Фил. — Придумай что-нибудь.
— Ну, Батлер, мы ждём, — поторопила Шеллинг.