Настроение было таким поганым, что слова прозвучали печально, а не дружелюбно. Макс присел на корточки и почесал собаку за ушами. Такса поставила лапы парню на ногу, чтобы было удобнее чесать. Макс потерял равновесие и плюхнулся на асфальт. Сел, скрестив ноги, и позволил таксе прыгнуть себе на коленки.
— Извините, — сказал Макс судье. — Вы торопитесь?
— Тороплюсь усесться на диван? У меня нет ничего, кроме времени. — Судья наблюдал за Максом и Руби с довольной улыбкой. — Ты ее очаровал. Моя такса не особенно любила людей. Но ты ей нравишься.
Макс пожал плечами:
— Она привыкла ко мне прошлой весной.
Макс сидел с Руби в мае, пока судья неделю лежал в больнице.
— Как часто ты давал ей лакомства?
— Не знаю. Не очень часто.
— Назови меня скептиком. Я ни в коем случае не пытаюсь сказать, что Руби любит тебя только из-за сладостей, нет. Но взятка наверняка помогла.
На другой стороне улицы открылась и закрылась дверь дома Станковичей. Макс бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться, что это действительно Джордан и Грейсон. Потом вновь повернулся к Руби. Парни забрались на велосипеды и поехали мимо них по улице.
— Ка-ак дела-а-а, А-а-альтман? — раздражающе пропел Грейсон.
Макс ничего не ответил. Когда парочка скрылась за поворотом, судья осторожно высказал замечание:
— Можно было бы поздороваться. Разговор, он как мяч. Нужно бросать его туда-сюда.
Макс пожал плечами:
— Они придурки.
— Да? Какие?
Макс сощурил глаза:
— А какие бывают?
— О, совершенно разные. Выскочки. Задиры. Фрики. Балбесы…
— Кто такие балбесы?