В течение полутора часов мы готовились к операции, у людей, естественно, возникали вопросы, а Орел даже не выдержал и поинтересовался относительно явной глупости моих телодвижений и лучших, и более приятных для ополченцев путей через болото. Пришлось его немного придержать, надавить авторитетом и, не унижая, объяснить своё видение ситуации, а особенно рассказать о большой вероятности наличия минных полей, секретов и других не менее смертоносных сюрпризах…
Мы неслись по разбитой дороге на максимальной скорости, подлетая на каждой кочке, как наездник, пытающийся оседлать бешеного оленя. В лобовом стекле напротив водителя виднелись три пулевых отверстия, задние колёса, простреленные в нескольких местах, несмотря на подкачку, полностью спустили воздух, и машина фактически ехала на стучащих по камням дисках. Из-под капота уже вовсю валил дым, и было видно, что на таком транспортном средстве мы не проедем и ста метров.
Сзади раздались выстрелы, и вокруг машины заплясали фонтанчики земли.
Ланка пронзительно вскрикнула, а я, не сумев вовремя вырулить на очередной рытвине, потерял управление, и джип, скрипнув последний раз тормозами, вылетел в кювет и с шипением шлёпнулся дымящимся капотом в болотную жижу.
Вокруг машины снова заплясали фонтанчики грязи, а со стороны территории, контролируемой ополченцами, загрохотал пулемёт.
Открыв дверь, я вывалился из машины с водительского сиденья и, вполне натурально схватив свою попутчицу за воротник, выволок её прямо через рычаги управления и руль на свою сторону, укрытую от невидимого стрелка. Пока было время, я вытащил из машины карабин, две трубы одноразовых гранатомётов и небольшой потёртый тактический рюкзак. Высунувшись из-за машины, увидел, как из кустов, скрывающих поворот дороги, вывернул джип, раскрашенный в защитные цвета, с ополченцем, стоящим в полный рост в кузове за крупнокалиберным пулемётом, закреплённым на мощной раме.
Машина остановилась, и боец, тщательно прицеливаясь, открыл по нам огонь короткими, скупыми очередями. В корпусе нашего джипа с неприятными хлопками появились несколько отверстий, а земля и грязная вода возле того места, где мы затаились с Ланкой, вздыбилась крупными фонтанами.
Ланка опять вскрикнула, прекрасно понимая, что убить могут-то по-настоящему.
Я, выждав, когда пулемёт замолкнет, высунулся над кромкой дороги, быстро вскинул на плечо трубу одноразового гранатомёта и, взяв чуть левее, нажал на спуск. Ощутимо грохнуло и, шипя реактивными струями, граната, оставляя за собой дымный след, улетела в сторону джипа.
Хлопнул взрыв.
Не попал, конечно, ведь целился в небольшой холм с землёй, возле которого как раз джип и остановился, причём так хитро, что его не сильно могли обстрелять наблюдатели со стороны торков, которые до нынешнего момента оставались безмолвными свидетелями нашего представления. Боец, стоявший за пулемётом, отлетел в сторону, выпал из машины на землю и так и остался лежать.
Осыпанный камнями джип ополченцев, взревев двигателем, резко сдал назад. С него выпрыгнули два бойца, залегли за камнями и стали постреливать в нашу сторону из карабинов. Я тоже несколько раз пальнул в их сторону. Набравшись смелости, они подбежали, подхватили лежащего ополченца, закинули его в кузов джипа и, пальнув для острастки в нашу сторону, скрылись за поворотом.
– Фух, – скатившись к замершей возле воды чумазой от грязи Ланке, выдал я, ободряюще улыбнувшись.
Она, блеснув глазами, в которых светилось неподдельное возбуждение от самой ситуации, снова вошла в роль испуганной генской журналистки – которая приехала писать про зверства роннийских оккупантов – и заговорила с сильным акцентом, прекрасно понимая, что нас могут слышать наблюдатели.
– Лейтенант, что будем дальше делать? Эти звери больше не вернутся?
– Не знаю. Этот район является ничейной землёй, поэтому нужно срочно уходить.
– А машина? В ней мои вещи!
– Жизнь важнее. Берите документы и самое важное, что легко можно унести. До нашего блокпоста отсюда километров десять.
Ланка ещё раз глянула на меня и чуть усмехнулась, на мгновение выйдя из образа. В принципе посмотреть было на что…
С утра, переодевшись в потёртую, но тщательно подогнанную по фигуре мауринскую полевую форму и надев такую же типовую разгрузку, я, на взгляд даже придирчивого наблюдателя, благодаря знакам различия выглядел как настоящий кадровый старший лейтенант 82-й пехотной бригады Вооружённых сил Маурины. Оружие, форма, снаряжение, манера держаться и двигаться – всё было вполне естественно и в пределах нормы. К тому же имелись всё это подтверждающие вполне настоящие документы, взятые несколько дней назад у реально существующего человека, офицера, захваченного ополченцами в плен при проведении рекогносцировки местности.
ebooksa