Чарующий апрель

Леди Кэролайн не пришла. Где же она? Слышала ли гонг? Может, нужно ударить еще раз? А вдруг она вообще не выйдет к обеду?

Томас Бриггс похолодел.

– Представь меня, – тронув жену за локоть, попросил Фредерик.

– Мой муж, – с лучезарным выражением лица проговорила Роуз, обращаясь к миссис Фишер.

Должно быть, это последний из мужей; конечно, если леди Кэролайн не вытащит из рукава очередного, подумала та, однако приняла новичка милостиво, поскольку он определенно выглядел как муж, а не как один из тех скандальных персонажей, что ездят по заграницам, притворяясь мужьями, но вовсе таковыми не являясь. Любезно высказав предположение, что он прибыл, чтобы сопроводить жену домой, она добавила, что теперь наконец замок укомплектован.

– Итак, – заметила миссис Фишер, улыбнувшись хозяину, – теперь-то ваши расходы полностью окупятся.

Смутно осознав, что с ним пытаются заигрывать, Томас Бриггс механически улыбнулся, однако не услышал ни единого слова и даже не взглянул в сторону миссис Фишер. Не только его взор сосредоточился на двери, но и все существо устремилось туда же.

Представленный в свою очередь, мистер Уилкинс проявил высшее гостеприимство и сердечно произнес:

– Итак, сэр, вот и мы, вот и мы.

Арбутнот, пожимая ему руку, не мог распознать многозначительности в словах и взглядах. Мистер Уилкинс же смотрел так, как должен смотреть мужчина: прямо в глаза, – и стараясь внушить новому знакомому, что перед ним надежный, непоколебимый, верный друг и настоящий помощник в любом затруднении. В то же время он, разумеется, заметил, что миссис Арбутнот выглядит весьма взволнованной. Прежде он ни разу не видел ее в подобном состоянии и подумал, что его услуги вскоре окажутся востребованными.

Как и следовало ожидать, Лотти приветствовала Фредерика крайне экспансивно, даже подала для пожатия сразу две руки, а потом со смехом заметила, обращаясь к Роуз:

– Ну вот, что я тебе говорила?

– И что же вы ей говорили? – уточнил Фредерик, чтобы хоть что-нибудь произнести. Судя по всему, его приезд предвидели почти все обитатели замка, и это смущало.

Рыжеволосая любезная молодая особа на вопрос не ответила, однако почему-то очень обрадовалась его появлению. Интересно почему?

– Какое замечательное место, – смущенно заметил Фредерик, проговорив первое, что пришло в голову.

– Это средоточие любви, – серьезно ответила рыжеволосая молодая особа, и он смутился еще больше, а при следующем замечании и вовсе испытал шок:

– Не станем ждать. Леди Кэролайн постоянно опаздывает.

В столовую Фредерик вошел словно во сне. Ведь он приехал сюда, чтобы увидеть леди Кэролайн, а уже признался ей в предосудительной слабости характера. В остром припадке идиотизма даже подчеркнул, что не смог не приехать: правдивое, но абсолютно неуместное дополнение! Она не знала, что он женат, и думала, что его зовут Фердинанд Арундел. Все в Лондоне считали это имя настоящим. Он так давно им пользовался, так много писал под этим псевдонимом, что почти сроднился с новой сущностью и поверил сам. Но вскоре после того, как она оставила его в саду – на той самой скамье, где он заявил, что не смог не приехать, – Фредерик встретил свою Роуз, заключил в страстные объятия, получил столь же страстный ответ и окончательно забыл о существовании леди Кэролайн. Поэтому было бы просто замечательно, если бы опоздание означало, что она устала или закапризничала и вообще не выйдет к обеду. Тогда можно было бы… нет, нельзя. При мысли о подобной трусости и без того полнокровный и оттого краснолицый Фредерик покраснел еще гуще, чем обычно. Нет, нельзя сразу после обеда улизнуть, сесть на ночной поезд и уехать в Рим. То есть, конечно, если Роуз не согласится поехать вместе с ним. Но даже в этом случае бегство будет постыдным. Нет, невозможно.

В столовой миссис Фишер решительно заняла место во главе стола. Дом что, принадлежит ей? – спросил себя Фредерик. Он не знал, ничего не знал. В пику миссис Фишер Роуз в первый же день расположилась в противоположном торце стола, поскольку трудно было определить, где здесь верхний конец, а где нижний, и сейчас посадила мужа рядом с собой. Ах, если бы удалось остаться наедине с Роуз еще хотя бы на пять минут, чтобы спросить…

Но, скорее всего, он ни о чем бы не спросил, а просто целовал ее и целовал.