– Ну что ж… я имел основания злиться на Званцева – но чтобы убивать, да еще сразу двоих? – нет, я не полоумный. Это явный перебор. Синьор Гагаринский сказал, что давно остыл от гнева и зла на Дмитрия Павловича не держал. Якобы тот даже принес свои извинения. Тогда князь разъярился еще больше: так это заговор?! Вы вдвоем их убили, а теперь покрываете друг друга! Обоим несдобровать, обоих… он чуть было не продолжил…
– Что продолжил?
Тускатти помялся, но предположение озвучил. Вполне возможно, старый князь хотел сказать «обоих убью» – но понял, что это прямая угроза, которая грозит уголовной статьей. Последовало еще несколько фраз – и Гагаринский не выдержал. Он направился к выходу, а хозяин дома крикнул что-то вслед.
– Я не расслышал, что именно. Гагаринский ответил какой-то дерзостью и чуть ли не за шиворот выволок меня из комнаты.
– А дальше?
– Дальше? Что было дальше… Когда мы вышли, я набросился на князя: вы что, с ума сошли? – дерзить этому душегубу? Нам повезло, что мы вышли отсюда живыми. Он сказал, что тот лучшего обращения не заслуживает и распинаться перед ним не намерен.
– Пожалуйста, продолжайте.
– А продолжать-то особенно и нечего. Я малость успокоился, Гагаринский тоже. Я предложил выпить по бокалу шампанского, но князь, видимо, куда-то спешил. Мы попрощались – и все.
– И больше…
– Да, с того дня мы пока больше не виделись.
– Ясно, – ответил Уваров, поднимаясь с кресла. – Спасибо, что уделили время и ответили на вопросы. Пока что других у меня нет…
– В любое время, прошу вас, задавайте – перебил Тускатти. – К вашим услугам. Если вдруг что – приходите в любое время. Но прошу сразу простить, в ближайшее время смогу принимать вас только в этой квартире.
– …, кроме одного, – закончил мысль надворный советник. – У вас есть какое-нибудь алиби на время совершения убийств?
Он перечислил даты и время. Барон нервно поправил волосы:
– Нет, боюсь, что нет. И ради всех святых – не упоминайте пока…
Когда за сыщиком закрылась дверь, Тускатти отшатнулся от нее и почти упал на стену. Пот лился градом со лба, он вытер его платком и выдохнул, преувеличенно громко сказав: Madonna, cosa fare? Cosa accadrà?[4]
Уваров и подумать не мог, что допрос пройдет столь гладко и быстро. За пятнадцать лет службы в полиции Владимиру Алексеевичу не раз попадались свидетели из высшего общества – и ничего, кроме презрения, обещаний устроить неприятности по службе и фразы «Проводите господина полицейского к выходу» он не встречал. Но тут все обернулось иначе – барон был сама любезность. Даже подозрительно, – подумал сыщик на обратном пути.
– Ваше высокоблагородие! – прервал его размышления дежурный. – Задержанный из восьмой камеры требует…
– Адвоката? Вызовите, в чем проблема? Или ему подавайте Плевако? – так тот в Москве, быстрее отсидеть, чем вызывать и ждать такого защитника.
– Никак нет, – отрапортовал тот. – Требует чай и порцию горячего.
ebooksa