Месть с того света

Как и следовало ожидать, Регина взяла на пробу один эклер, восхитилась. И тут же, отпустив контроль, положила на тарелку еще три.

Непонятно, как они сошлись с Колей Бурсовым, да еще прожили в браке три года. Коля весь из себя — интеллигентишка, витающий в высоких материях. А она — купчиха. Ширококостная, крепко стоящая на ногах, деловая и хваткая.

И дом у нее купеческий. Интерьер на старорусский манер с массивной деревянной мебелью. Дутые креслица на ножках с плюшевыми подушками, белая скатерть на столе, на стенах картины русских художников в толстых резных рамах.

— Сбили вы меня с толку вашими эклерами, — опомнилась Регина. — Что у вас стряслось?

— Во время празднования моего дня рождения у меня украли картины, — Клара вздохнула. — Мы подозреваем Николая, поскольку он некоторое время был не с гостями. Играл с малышками в прятки. Но, спрятавшись на чердаке, девочки тоже его не видели по крайней мере полчаса.

— Николаша и там поспел, — покачала головой Регина.

— Сегодня в его квартире провели обыск, но картины не обнаружены.

— Он давно их сбыл уже, можете не сомневаться.

— Картины очень дорогие, одна из них около миллиона стоит. Антиквар такую вещь абы от кого не примет. Только если она к нему придет от своего поставщика, он может взяться за ее реализацию из-под полы. Засвечивать краденое он ни за что не будет. Так что и выяснить, есть ли она на рынке, не представляется возможным.

— Но вообще-то вы меня не удивили. Думаю, Бурсов на это способен.

— Да? Были какие-то случаи?

— Были. Но за руку, зараза, не пойман. В первый раз у меня пропали часики Омега. Я тогда подумала на домработницу. Она не созналась, я ее выгнала.

— В доме нет видеонаблюдения?

— У нас охраняемый поселок. Люди, если и ставят камеры, то только снаружи. А у меня и вообще их не было, — Регина заглянула в глаза Клары проникновенно, словно делилась самым наболевшим. — Потом пропало кольцо Картье, браслет Тиффани, серьги… Тогда я уже всерьез заподозрила Бурсова. Подумала, что долг у него есть. Пыталась поговорить, выяснить, чтобы вместе решить, как действовать. Он — в отказ. Я уже сама ничего не понимала, засомневалась. Полагала, что все же воришки в поселке промышляют. Дома-то у нас — на западный манер. Без заборов, входные двери пластиковые, застекленные. Легко отмычками открываются. Тогда в доме я скрытые камеры поставила, а Николаю об этом ничего не сказала. Ну и попался, пройдоха.

— На краже?

— Нет. На том, что девку в дом привел. Кувыркались на моей кровати. Правда в тот раз ничего не пропало.

— И потом вы подали на развод?

— Да, пришлось ему свою квартиру продать, чтобы мне финансовый и моральный ущерб выплатить. Не на ту женщину он напал, чтобы как дуру облапошить. Только зубы переломал.

— Не укладывается у меня в голове все это. Зачем же он воровал? К деньгам он не жадный был, сколько я его помню.

— Он не жадный, значит, любовница жадная. Чего тут непонятного?