Диагноз доктора Холмса

— Зачем? — поразился Леон.

— Он оформлял на них фальшивые страховые полисы и получал страховку. В те годы, а это была вторая половина девятнадцатого века, аферы со страхованием жизни не были редкостью, однако Холмс в них особенно преуспел, причем в весьма юном возрасте.

— Сообразительный паренек. Я так понимаю, денег он захотел раньше, чем убивать?

— Да, но и желание убийства не заставило себя долго ждать. Имена его первых жертв неизвестны, но предполагается, что это были дети из городков, где он жил и работал. Когда над Холмсом сгустились тучи подозрений, он бежал и сменил имя. Тогда он и стал Генри Холмсом.

— А кем был до этого?

— Германом Уэбстером Маджеттом. У него были и другие имена, но для нас важны не они. За свою не слишком долгую жизнь Холмс провернул десятки крупных афер — с лекарствами, недвижимостью, торговлей лошадьми. Даже из тел своих жертв он умудрялся извлечь выгоду: он делал из останков обучающие скелеты для медицинских школ и продавал их через знакомых по Мичиганскому университету. В то время получить настоящий человеческий материал было непросто и дорого, так что покупатели не задавали лишних вопросов. Да, Холмс не был наемным убийцей, но ему ничего не стоило убить ради наживы.

— И это единственное сходство между ними?

— О нет, если бы это было единственное сходство, я бы вообще не провела параллель, — покачала головой Анна. — Есть кое-что поважнее: изобретательность. Холмс прославился во многом благодаря своему «отелю смерти». Он переехал в Чикаго, выкупил там несколько зданий и на их основании построил то, что сегодня называлось бы развлекательным центром. Это нечто включало в себя отель, магазин, бар — словом, вполне себе выгодное заведение. Только там было одно большое «но»: Холмс сам спроектировал здание, дополнив его тайными коридорами, лестницами, камерами пыток и даже территорией для уничтожения тел. Он знал десятки способов убить человека и столько же — избавиться от трупа. Все указывало на то, что от этого процесса он получал истинное удовольствие.

— Как можно построить отель с камерой пыток и никого при этом не насторожить? — поразился Леон.

— Очень просто: он трижды менял подрядчиков при строительстве. Он сделал все, чтобы никто не представлял отель как единое целое. И даже тогда появились люди, настороженные этим местом, но и они не могли догадаться, что он устроит здесь на самом деле. Холмс был заворожен смертью, он искал все новые способы призвать ее, наблюдать, контролировать. При этом он никогда не забывал о выгоде. Про продажу тел я тебе уже говорила, и это не все. Он часто заставлял служащих, устраивающихся на работу в его отель, страховать свою жизнь. Естественно, вскоре после этого они погибали при загадочных обстоятельствах.

— Э-э… А это было не слишком очевидно?

— Не забывай, что мы говорим о девятнадцатом веке. Не было толковой экспертизы, не было анализа ДНК, не было даже интернета, чтобы поднять вокруг этого должную шумиху. Холмс пользовался услугами разных страховых компаний, и частые смерти, выгодные ему, никого не насторожили. Да, страховые компании ценили свои деньги не меньше, чем сейчас, и старались проводить свои расследования. Однажды это даже стоило Холмсу крупной суммы. Однако в целом им не хватало опыта и самого понимания того, на что способен серийный убийца. Ведь серийных убийц тоже не было! Холмс был безумен, но при этом очень умен, в отношении маньяков это не такой уж парадокс. Его инженерные навыки поражали, и это при том, что по образованию он был медиком, а не архитектором. К тому же он был обаятелен и очень убедителен в своей лжи, еще одна распространенная среди серийных убийц черта. Я думаю, сейчас мы охотимся за кем-то похожим на него.

Что ж, открытие было неутешительное, но спорить с Анной Леон не решался. Он и сам видел, что они столкнулись со слишком странными убийствами. Да, такую смерть могли устроить, чтобы запугать кого-то. Но сначала ведь нужно было ее придумать, нужно было обладать достаточно больным сознанием для этого!

— То есть ты считаешь, что за всем этим стоит один человек, эдакий новый Холмс? — уточнил Леон.

— Этого я не говорила. Я не отрицаю, что у него есть помощники — у Холмса они тоже были. Но помощник — это человек, который воплощает идею. Нам же интереснее автор идеи. Он — источник, при нем — исполнители. У него есть клиенты, которые терпят его странности, потому что он предоставляет им нечто такое, чего больше не может дать никто. Он убил Соню Селиванову ради собственного развлечения, это наверняка, ее смерть никому не была выгодна. Но в этом убийстве его поддержали все те же люди, чтобы их любимый «художник» не терял вдохновения.

От ее рассуждений, отстраненных и неумолимо справедливых, Леону стало не по себе. Нет, он не винил Анну в том, что она способна не поддаваться эмоциям: эта черта и позволяла ей считать себя охотницей. Но те, кто это делает… Не сам маньяк, а якобы обычные люди рядом с ним… Чем они думают? Насколько сильна должна быть жажда наживы, чтобы докатиться до такого?

— Хорошо, что нам это дает? — вздохнул Леон. — Это нам вообще что-то дает?

— Без сомнений. Я думаю, что у него есть свой «Замок», такое же убежище, каким для Холмса был его отель.

— С чего ты взяла?

— А ты вспомни смерти, с которыми мы столкнулись, — посоветовала Анна. — Особенно последнее убийство. Ему нужно было место, где он мог месяц держать Сергея Увашева, чтобы никто не слышал его криков. Нужно было безопасное хранилище для клетки с бумслангом. Нужно было помещение, чтобы установить очень большой 3D-принтер для создания статуи из Сони Селивановой. Это убежище — его уязвимость, неопровержимое доказательство его вины. У него наверняка есть покровители, найти его будет непросто, не говоря уже о том, чтобы поймать. Но «Замок», полный устройств для убийства и пыток, — совсем другое дело. Если мы найдем эту крысиную нору, мы остановим убийцу.