Учительница замолчала и посмотрела на притихших ребят.
— Вот у нас еще мало юннатов. А вы сами видите, как интересно работать с животными, с птицами. А многие из вас, как это ни грустно, не прочь бросить в птицу камнем или весной разорить ее гнездо.
Разговор принимал опасный оборот. Борька Шапкин, почувствовав, что последние слова учительницы относятся к нему, сумел довольно ловко перевести беседу на другую тему.
— Евгения Филипповна, — громко сказал он. — А как же называется такая записка? Ну вот, мы знаем, бывают телеграммы, радиограммы, телефонограммы. А это что же?
— А это, — не растерявшись, ответил за учительницу Толька, — это — «голубеграмма». Пограничники наши так называют голубиную почту, они тоже ею иногда пользуются там, где другой связи нет. Я в книжке читал.
Ребята вновь засмеялись. Новое слово понравилось. Улыбнулась и Евгения Филипповна.
Прямо из школы Евгения Филипповна пошла к председателю колхоза и попросила у него лошадь, чтобы съездить к больному ученику. От председателя она зашла к Коровиным — хотела получить разрешение взять Тольку с собою в лесную сторожку.
— Ну что вы, с вами конечно можно, пусть едет, — сразу согласилась Толькина мать. — Дружки ведь
закадычные. Пусть навестит приятеля. Да вы присядьте, пока он оденется потеплее.
— Ничего, спасибо, нам надо торопиться, а то стемнеет, — ответила Евгения Филипповна.
— А я вот и готов! — выскочил из другой комнаты Толька.
— Ну, идем!
— Евгения Филипповна, еще одну минутку, я сейчас…
И Толька помчался вверх по лестнице на чердак. Взяв одного голубя, он спрятал его за пазуху.
Спустившись вниз, Толька открыл буфет и без лишних слов высыпал на газету весь сахар из сахарницы.
— Ты что ж это делаешь, разбойник? — напустилась на него вошедшая со двора бабка. — Пошто сахар высыпаешь? Кому?
— Федьке! — выпалил Толька и шмыгнул за дверь.
— Ну, Толя, тебе, как мужчине, лошадью править, — улыбнувшись, сказала сидевшая уже в санях Евгения Филипповна, передавая Тольке вожжи. — Справишься?
— А как же? — даже обиделся Толька. — Я когда с папкой еду, всегда лошадью правлю. Но, милай!.. — залихватски крикнул он, подражая колхозному конюху, хлопнул вожжами и подстегнул коня кнутом. Лошадь рванула, и сани легко покатили по накатанной дороге.
— Что это у тебя там? — спросила Евгения Филипповна, заметив, что Толька время от времени поглаживает что-то, лежащее у него за пазухой.