— Ничего, сынок, еще годик Федька с нами поживет, а тогда уж и определим его на настоящее место службы. Ну, а теперь давай малость поработаем, да и к дому, — сказал лесник, снова берясь за топор.
К вечеру возвращались домой. Федька важно выступал рядом с Митькой, посматривая маленькими глазками на хозяина и словно говоря: «Я тоже поработал, не даром хлеб ем».
Когда они подходили к дому, где-то неподалеку залаял Шанго.
— Вроде на белку лает… — прислушался Егор Николаевич.
Митька засвистел, подзывая Шанго, и тут же вспомнил свое огорчение:
— Деда, а Стрелка-то наша все не находится. Как пропала в мае, так и не показывается. Не Мурзик ли загрыз? Ну уж тогда я его так выдеру, что больше носа домой не покажет!
— Успокойся, сынок, никуда твоя Стрелка не денется. Побегает по лесу, да и вернется домой. Белки, они ведь такие, — взбредет в голову, и ну по деревьям носиться…
Митька немного успокоился, но все-таки, вернувшись домой, на всякий случай пугнул дремавшего на крыльце Мурзика.
Все шло своим чередом в доме лесника. Но вот в один из солнечных июньских дней, во время своего обычного обхода, Егор Николаевич встретил лесника соседнего участка, Никиту Кузькина, который сказал ему, что слышал, будто вчера война с Гитлером началась. Ничего не ответил ему Егор Николаевич. Закурив свои трубки, они разошлись.
Весь день лесник молчал, курил больше обычного и думал о начавшейся войне. «И как это он, собака, осмелился напасть — без предупреждения? — сжимал кулаки Егор Николаевич. — Нет, надо съездить в Сорокино… Или лучше к Ивану Николаевичу. Не напутал ли Никита? Как же это так, вдруг?..»
На следующее утро лесник не пошел в обход, а часов в десять сказал возившемуся с медведем внуку:
— А ну, Митрий, собирайся, съездим к тете Кате в гости. Давненько не были.
Лесник надел праздничный костюм, но был что-то совсем не так весел, как обычно, когда собирался куда-нибудь в гости. Митька это сразу заметил, но ничего не спросил у деда.
Егор Николаевич запряг коня в бричку, и они отправились к путь. Всю дорогу дед молчал, посасывал трубку и дымил. На ухабах бричку подбрасывало, но Митька не обращал на это внимания, думая о своей предстоящей поездке в Крым. Ведь скоро уже срок его путевки! Учительница говорила, что в Крыму очень красиво. И там — настоящее море. Митька видел его только на картинках. Далеко туда ехать. Вот интересно будет!
Скрипнув колесами, бричка остановилась… Митька и не заметил, как они подъехали к лесничеству.
На крыльце их встретила тетя Катя. Едва завидев гостей, она всплеснула руками:
— Ох, беда, Егор Николаевич! Беда!. Слышал, что сделал проклятый Гитлер, чтобы ему ни дна ни покрышки!
— Неужели правда, война? — только и проговорил лесник.
— Правда, голубчик… Да проходите, проходите в дом… — суетилась опа.
Введя их в комнату, она сразу потащила Митьку к столу, на котором стоял горячий еще самовар. Для Митьки она достала из буфета печенье и неожиданно поцеловала его в щеку. Митька украдкой вытер щеку рукавом и недовольно подумал: «Вот всегда так. Как увидит — давай целоваться. Что я маленький, что ли!» Но печенье все же съел с удовольствием. Правда, обидно немножко, что тетя Катя все еще считает его маленьким, — ведь он уже перешел в третий класс! Ну да пусть целует, все-таки она добрая, хорошая.
ebooksa