Секс-босс по соседству

– Ничего?

Я тяну ее руку к себе на ремень и говорю, как можно жестче, чтобы уяснила раз и навсегда:

– Ничего!

Глава 21. Полина

Пальцы дрожат, а щеки в огне. Но я смело смотрю в его глаза. Сейчас они не синие. Сейчас в них только страсть. И эта страсть диктует мне правила. И мне остается только подчиниться. Расстегнуть пряжку ремня. Вздрогнуть, когда следом звучит ширинка. Тянущая боль в голове только обостряет предвкушение. А пальцы, вжимающиеся в промежность, заставляют елозить по столу от сладкой неги, что обволакивает низ живота. Его пальцы нагло забираются под ткань трусиков, гладят нежные складочки, вынуждая меня промычать от удовольствия. Господи, помоги. Я пытаюсь лечь на стол, не в силах терпеть все это, но Володя – так странно его этим именем называть – держит теперь мою поясницу.

– Мне нравилось, как было, но теперь там гладко.

– Я просто подумала, – зачем вообще это обсуждать, – что тебе понравится. В прошлый раз…

Я глотаю последнее слово, когда он-таки роняет меня на стол, но лишь за тем, чтобы быстрыми, нетерпеливыми движениями освободить от капроновых колгот и трусиков. Совершенно бесстыдно раздвигает мои ноги, глядя прямо на бритую промежность. В его глазах полыхает такое пламя, что я чувствую, как по спине стекает капля пота.

Володя поднимает затуманенный взгляд и требует:

– Снимай лифчик, пока я буду тебя вылизывать.

– Володя… – ну почему нужно говорить так откровенно....

– Просто делай, как я говорю, – подтягивает он меня к самому краю стола и впивается в половые губы, вырывая вскрик.

Его взгляд тяжелый и глубокий, и я не могу противиться и расстегиваю лифчик, пока его язык скользит вверх-вниз по клитору, вызывая острое желание попить воды, настолько в горле пересохло. И, словно зная, что мне нужно, Володя поднимается, оставляя промежность влажной, неприлично мокрой, и целует меня. Я пробую себя на вкус и с жаром отвечаю на поцелуй. Дышать так трудно, что кажется – умру. Пальцы вцепляются в твердые плечи, буквально впиваются ногтями, чтобы удержаться и не упасть в бездну окончательно.

Поцелуй прерывается так неожиданно, что страшно, и я держусь на самой грани, смотря осоловелыми глазами, как Володя чуть отстраняется, но лишь для того, чтобы явить мне увитый венами член, твердо лежащий в его руке. Он сам держит его, и, кажется, я еще ничем не была так заворожена, особенно, когда темно-розовая головка приближается. И я почти ощущаю жар, который перетекает из него в меня и обратно. Вот только…

– Он в меня не влезет, – это все, что я способна сказать. Таким он кажется мне большим. Я в себя тут попробовала палец засунуть, так он еле пролез, а тут эта дубина.

– А давай думать буду я, – напряженно выдыхает Володя и словно сам боится.

Вдруг гладит кончиком клитор. Раз, другой. Рукой опирается на стол, пока я держу его плечи. И это все настолько интимно, настолько грязно и неприлично, что хочется отвернуться. Но не могу. Словно загипнотизирована тем, что происходит. Как головка ловко поглаживает сердцевину, снова и снова вспенивая море внутри меня. Словно подготавливая к настоящему шторму.

Но теперь поглаживания чередуются с ужасно пошлыми шлепками, от которых, кажется, брызги летят на его руки, оставляя прозрачные капельки, и я явственно чувствую этот терпкий запах, который забивает запах гари, с которым появился Володя.

И снова гладит, шлепает, словно мучая меня специально, заставляя ждать, предвкушать и бояться неизбежного.

– А может, я ртом? – уже в панике предлагаю, когда шлепки становятся чаще, вызывая острую нехватку воздуха.