Нет-нет да кому-нибудь и шепнет про племяша скверную небылицу и сам же тут прибавит:
— Мне не верится… Да и ведь душа болит: родной племянник, своя кровь. Да как не поверить? Человек сказывал верный.
И пойдет кружить сплетня.
И вновь поморщится старый Олег.
А юноша в простоте сердечной ничего не подозревал. Продолжал думать, что вокруг него все добрые, славные.
Он не замечал даже того, что князь с ним становится холодней.
Тем тяжелей ему было, когда грянул гром с безоблачного неба.
Конечно, безоблачным оно только ему казалось.
XVII. Верный раб
1380 год застал Андрея Алексеевича все там же, в Рязани, и все в прежнем положении якобы княжьего любимца.
Протекшие со времени его приезда годы наложили на него свой след: он развился и физически, и умственно. Теперь он глядел богатырем-мужчиной с умным и приветливым взглядом.
Но душевные качества его не изменились: он все так же был незлобив и доверчив.
Зато и дядя с приспешниками не изменили себе: они сплели вокруг молодого Кореева целую сеть интриг, которой не замечал только сам Андрей Алексеевич.
Он даже думал, что князь Олег по-прежнему расположен к нему. Правда, старый князь выказывал ему некоторые внешние признаки внимания, но сердцем уже сильно остыл к нему. Подвиг, совершенный Андреем, с течением времени словно потускнел.
В уме князя даже являлись соображения такого рода: «Что ж особенного сделал он? По башке медведя бердышом хватил. Не он бы, так другой кто-нибудь сие свершил бы: нешто дали бы зверю сломать меня?»
Князь почти жалел, что так приблизил к себе Кореева.
— Человек он московский… Может, тут у меня соглядатничает… Надо б его верность попробовать…
Проба пришла само собою, неожиданно и для Олега, и для молодого Кореева, и разом перевернула все.
Однажды Андрей Алексеевич застал князя чрезвычайно веселым, смеющимся.
С Олегом сидел Епифан Степанович, находившийся тоже в прекраснейшем расположении духа.