Расставив людей по безопасным позициям, Крюков подобрался поближе и громко обратился к главарю осажденных:
— Эй, Лечи, ты меня слышишь? Не стреляйте!
— Это ты, москвич? — отозвался горец. — Что хочешь?
— Да, это я! Сдавайся, тебе не отбиться. И менты не помогут. Ты же не Расул, а так, шестерка!
— Имей в виду, Расула здесь нет, — на всякий случай предупредил Лечи.
— Мне не он, а ты нужен. Ты уже знаешь, как я твоего брата отделал? Вот тебя бы так!.. — прокричал Крюков. — За что ты ребят в сауне порезал?
— Вах! Баранам баранья смерть! На войне спать нельзя. Они спали, ели, вино пили, баб трахали. Я и мои люди пришли, как свиней всех зарезали.
— Тебя на базу полковник Сидоров навел? — снова спросил Крюков.
Лечи громко засмеялся:
— Ну он, полковник! И что? Подумаешь, Сидоров-пидоров!
Бойцы Крюкова, затаив дыхание следили за их диалогом. Лечи продолжал:
— Слушай, давай опять договоримся. Я тебе много бабок дам, а сам домой уеду. У меня дом в Крыму, жена…
— Ты же когда-то говорил, что в Сочи, — удивился Крюков.
— Да? — Лечи был удивлен не меньше него. — Это другой дом, другой жена. Ислам разрешает четырех жен иметь…
Крюкову надоело полемизировать среди помойки.
— Слушай, кончай свою религиозную пропаганду, говори, что предлагаешь?
Лечи помолчал, прикидывая шансы на спасение.
— Обещаешь отпустить меня и моих людей, если сдадимся?
— Даю слово. Если сдадите оружие и выйдете с поднятыми руками, обещаю сохранить жизнь и отпустить. Всех.
Бойцы Крюкова со своих позиций вдруг грозно зароптали. Они все как один горели желанием отомстить за подло и позорно убитых товарищей. Но капитан одарил кого надо угрожающим взглядом, а на остальных прикрикнул. Все тут же затихли.