ДиНоргье не собирался. Более того, он довольно эмоционально и нелицеприятно высказался о моральном облике тех, кто обслуживает посетителей в заведениях подобного толка.
Виолетта только вздохнула и спросила, знает ли он, почему подобные заведения вообще существуют и даже находятся, как в Хельветской федерации, под патронажем государства.
ДиНоргье полагал причиной обыкновенную женскую распущенность. Грая диКампанула была с этим в корне не согласна:
— Я бы на Вашем месте о распущенности помалкивала! А заведения такие возникают потому, что срабатывает старый добрый закон о спросе и предложении! Пока существует мужской спрос на секс-услуги, будет и женское предложение. И никак не наоборот! Что-то я домов с мужскими услугами для женщин не наблюдаю!
При одной мысли о появлении подобных домов синхронно скривились и диФаушер, и диНоргье, и диБашомóн. А грая диКампанула не унималась:
— Ловко придумано: сначала принимается закон, согласно которому секс-услуги легализуются, затем соответствующие дома открываются, государство радостно облагает их деятельность не самой низкой налоговой ставкой, и вперед: можно официально их посещать! Вы, как я посмотрю, вообще хорошо устроились: в случае нужды прогулялись к доступным девушкам, напряжение сняли, и довольные собой, расползлись к женам, а кто будет у таких «колокольчиков» потом неврозы и психозы лечить, вам плевать!
Да она и впрямь им сочувствует и видит в них людей, а не просто «мясо», с удивлением понял диФаушер. И, похоже, действительно пытается лечить их покореженную психику в рамках имеющейся квалификации. Ну, что, молодец, удачи ей, конечно, только мозговые выверты подобных девиц уж никак не его компетенция.
— И запомните, Вы, как Вас там, курсантишка! Вы навсегда попали в черный список! Для Вас при попытке посетить любой дом утех Хельвеции отныне действует 426 статья Гражданского кодекса!
И захлопнула дверь.
— Это что за статья? — наморщил лоб диНоргье. ДиБашомóн только беспомощно плечами пожал, он тоже не помнил ее содержания. ДиФаушер сокрушенно пробормотал что-то насчет беспамятной молодежи, но так и быть, соизволил процитировать курсантам нужный текст:
— Мы можем любому отказать в обслуживании.
У диБашомóна аж лицо вытянулось от сочувствия к напарнику, а диНоргье внезапно сощурился и возразил:
— Не так все страшно, им придется сначала озвучить причину!
Эх, дурачок, мысленно хмыкнул диФаушер, и ты думаешь никто не озвучит, как ты пытался выйти за рамки оплаченных услуг, применив к «колокольчику» силу? Как заставлял заведомо более слабую и бесправную девчонку тебе обувку вылизывать? Как ударил ее? Тебе все припомнят! Может в домах утех трудятся и не самые порядочные люди, но определенному кодексу чести они следуют неукоснительно. И выпереть такого морального урода за дверь у них сил хватит. А внутреннее сообщение у работников таких заведений быстрее, чем у президентской почты…
Тут Элберт диФаушер вспомнил, что он вообще-то на задании, и скомандовал возвращение в комиссариат. А потом в сопровождении курсантов направил стопы в гостиницу «Азалия», где и ему тоже был забронирован номер. После практически бессонной ночи и последующей беготни по городу перед очередным трудовым днем требовалось отдохнуть. Потому что завтра на очереди была повторная проверка завода Ханса Гайслера.
И на эту проверку диФаушер возлагал определенные надежды. О которых он никому раньше времени даже говорить не стал. И которые были связаны с одной записью в досье Паулы Адлер. Последние полгода пребывания в ВКУ ее общение с однокурсником, сыном Гайслера, Юстусом, было ну очень плотным. Дошло ли оно до максимально близкого, тут мнения свидетелей расходились, хотя самому Элберту казалось, что нет, иначе с чего ей кусать его «пчелкой»? Но именно для него ею вроде как выполнялись рефераты и другие самостоятельные задания и, поговаривали, что за отдельную плату даже была написана и выполнена практическая часть его выпускной работы. А проставленные с ее помощью преподавателями Юстусу оценки дали ему право получить в диплом не свою законную третью, а куда более высокую вторую категорию мастерства.
И разговоры о будущей работе Паулы на концерн Гайслера по производству медтехники затевались парнишкой чуть не со второго курса. Так что интерес этой семьи к грае Адлер имел место быть. Недаром именно их заводы, и не только в Тьеллимаре, стояли первыми в списке на проверку его курсантами. И то, что Капля «всплеснула» именно после проверки одного из них, могло означать только одно: его догадки о месте возможного укрытия Паулы нашли свое подтверждение.
Потому что именно в случае участия Гайслеров в ее исчезновении все сходилось. Он правильно рассчитал, что помешанная на артефактах девица постарается пристроиться туда, где можно будет свои способности применить и свои амбиции реализовать. И денег дополнительно заработать. А Гайслеры сказочку о ее нежелании выслушивать оскорбления и скрытно работать на них под чужим именем просто обязаны были скушать и не подавиться. Им только в радость заиметь давно приглашаемого подпольного Мастера-Творца и по-тихому выдавать ее открытия за свои… Он даже не стал вчера торопиться с повторной проверкой, и нестись на завод, зачем? Потому что сегодня в город примчатся и Ханс, и Юстус и им придется очень многое ему поведать… Но все пошло не так.
Прибывшие в Тьеллимар биарнским утренним мотовозом отец и сын Гайслеры наотрез отказались признавать свое участие в исчезновении и последующем укрывательстве Паулы Адлер. Что старший, что младший твердо стояли на своем: последний раз они ее видели около полутора лет назад на защите выпускных работ, ее и Юстуса. Да, они неодноратно предлагали ей работать на их концерн. Да, назначали самую высокую с учетом ее квалификации ставку оплаты. Да, пытались разыскать ее после окончания обучения, даже посылали для этого специальных людей, но не преуспели. И нет, они нигде ее не прятали! Они пока еще в своем уме, чтоб так глупо рисковать и подставляться!
ДиФаушер подозревал, что все это отговорки, и потребовал, чтоб Гайслеры в обязательном порядке сопровождали его во время визита на их завод. Не может быть, чтоб там не осталось следов ее арт-деятельности! Не в человеческих силах за такое короткое время все подчистить. Что-то обязательно да обнаружится, и вот тогда он перестанет быть вежливым. Ух, как быстро он им быть перестанет! Плачут по папе с сыном не просто арт-наручи, а пыточные артефакты из его коллекции!
ebooksa