Преферанс на вылет

Но на заводе его ждало разочарование. Ничего интересного новая проверка не выявила. Никаких попыток утаить прибыль. Никаких следов незарегистрированных артов. Никаких крупных нарушений. А те мелкие, которые обнаружились, были явной самодеятельностью местных работников, пытавшихся понемножку украсть у хозяев. Вот как так-то?!

И саму Паулу на заводе никто не опознал. Ни среди оставшихся, ни среди удравших не было никого похожего на ее арт-снимки. Нет, разумеется, местные сыскари во главе с Бертраном Венуа обшарили дома сбежавших, а местная полиция постаралась установить направления их побегов, допрашивая билетеров и проводников поездов, но все это было ни о чем. И отчитываясь по переговорнику Зигберту Эльведи о проделанной работе, диФаушер мрачно признал:

— Единственное, что осталось сделать, это дополнительно взять на заметку всех удравших из Тьеллимара, особенно молодых баб.

— Молодых, говоришь…, я бы и старых не сбрасывал со счетов… — в раздумье добавил Эльведи.

— Почему?

— С учетом ее специализации… могла прятаться под артефактом, меняющим внешность.

А, значит, работы полицейским на местах прибавится.

Но даже если все внешние признаки свидетельствовали об удачном побеге, покидать Тьеллимар диФаушер не торопился. Интуиция, эта лукавая и ветреная спутница сознания упорно нашептывала ему, что сбежать со стороны Паулы было бы слишком просто. И глупо. Умнее было бы, наоборот, затаиться и подождать, когда полицейские вместе с сыскарями рванут искать ее по любому из возможных путей отъезда из города. И только потом спокойно и не привлекая лишнего внимания покинуть негостеприимное место. И пока оставался шанс на то, что грая Адлер спряталась в городе, Элберт вместе со своими курсантами метался по всем предприятиям Тьеллимара, где применялись или изготавливались артефакты.

Он даже сумел побеседовать со смотрящим Тьеллимара, даром что никогда не жаловал обычных осведомителей. Тот сетовал на свой почтенный возраст, жаловался на подорванное здоровье и извивался ужом в ответ на все его расспросы, наотрез отказываясь откровенничать насчет городских воровок. Элберт пытался обещать ему полную конфиденциальность, но тот только хмыкнул и поинтересовался, в курсе ли уважаемый грай, что бывает с излишне говорливыми? И сделал выразительный жест, как будто затягивал петлю за ухом.

Элберт был в курсе. «Шептунов» казнили всегда одинаково, веревкой, не размениваясь на колюще-режущие и прочие орудия смерти. Оказаться удавленным — позор для любого криминального деятеля. Но кое-что из теневого хозяина Тьеллимара он все-таки выудил.

— Даже если она в городе, — нехотя процедил этот морщинистый пенек, — по специальности она точно не работает. Мои «рыбки» вычислили бы ее в два дня. Мы здесь… не любим залетных.

Да уж, про организацию тьеллимарских «рыбок» он был наслышан! Ни один кантон в стране, да что там, пожалуй, ни один город не мог похвастаться настолько разветвленной и эффективной шпионской системой! И ведь как все обставлялось: торговцев, отельеров, прислугу, нищих, да всех, кто понезаметнее и помельче рангом просто просили сообщать определенным агентам все необычное, заслуживающее внимание. А уж «рыбки» составляли отчеты для «рыбаков». И если по итогам сообщения теневому сообществу удавалось рано или поздно извлечь пользу, такие добровольные шпионы обязательно получали вознаграждение. Казалось бы, просто? Ан, нет, больше нигде такая система настолько органично не прижилась. Зато в данном случае диФаушер мог быть уверен, что в воровстве Паула не замечена.

И что? Можно подумать, он до того этого не знал! Просто… если задаешь расплывчатые вопросы, не удивляйся, когда получишь неопределенные ответы! Но лишний раз откровенничать с местным смотрящим по поводу внешности и способностей беглянки ему тоже казалось неправильным. Поэтому он ограничился предупреждением, что пропавшая драгоценность (должен же он был хоть как-то очертить круг поиска!) сама по себе большой ценности не имеет, однако важна как символ занятия определенного поста. Да, соответствующее вознаграждение за возврат украшения он гарантирует. Нет, сама воровка ему ни к чему. Расстались они не слишком довольные встречей.

И его Медаль на сей раз молчала. Обычно именно она теплела в случае приближения к объекту поисков, а на сей раз, как Элберт не пытался ее «позвать», отклика не чувствовалось.

Он пошел дальше: допросил всех выпускников ВКУ, работавших в городе и теоретически могущих опознать бывшую соученицу. Не поленился осмотреть все лавки местных артефакторов, на предмет обнаружения новинок или просто нестандартных изделий. Заставил Венуа показать ему все старые дела, где подозревалось применение арт-изделий. Проверил все заявки на новые арт-патенты. Прошерстил частым гребнем салоны красоты, хозяйки которых периодически баловались применением запрещенных средств и артов. Не счел ниже своего достоинства прогуляться в местные магазины игрушек, куда искомая девица могла по-тихому сдавать мелкие изобретения.

Ничего. Вернее, никого, похожего на нее. Но всплеск-то был? Пусть и слабый.

И вот тут у диФаушера первый раз в жизни возникли нехорошие сомнения в правильности собственной хваленой интуиции. Визит в «Колокольчик» — пустышка, осмотр завода Гайслеров — пустышка, проверка остальных предприятий тоже ничего не дала, новых артефактов в городе практически не появилось, до Паулы Адлер он так и не добрался, а ведь был уверен, что легко обнаружит эту молоденькую граю!

И весь визит в город прошел под знаком неудачи. В частности, грая диКампанула наотрез отказалась приобщаться к искусству в его компании. Так и сказала, что ее пребывание на столь двусмысленной должности вынуждает ее вести себя крайне осторожно и осмотрительно. И все контакты с противоположным полом сводить исключительно к деловым. И исключений ни для кого она делать не будет, потому что, если можно одному, значит, можно всем. Поэтому «нет, уважаемый грай, даже не уговаривайте!» Зато сложив с себя нынешние обязанности и защитив научную работу («Вы же придете меня поддержать?») она будет свободна от обязательств, и он смело сможет за ней ухаживать.

А о том она не подумала, зачем диФаушеру вообще за ней ухаживать? Он рассчитывал посетить вместе с ней театральное представление, поужинать в каком-нибудь уютном ресторанчике, а потом… а потом, как говориться, кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Наверняка за время пребывания на своем посту грая Виолетта хоть какие-то дополнительные навыки… эээ… пикантных танцев от своих «колокольчиков» переняла, не могла не перенять! Вот именно их он и рассчитывал оценить, а она ему про старомодное ухаживание!

Так что ни на какую ее защиту он, разумеется, не пойдет, и никакие ухаживания ему не интересны. Одно дело — иметь в активе соблазненную хозяйку дома утех, причем без оплаты, а именно по причине взаимной тяги, таким приключением и прихвастнуть в мужском кругу не зазорно, и совсем другое — уподобиться унылому ухажеру университетской барышни, имеющей склонность препарировать чужое поведение с профессиональной, то есть как ее… психологической точки зрения. Да такого врагу не пожелаешь!