Его, ставшее невесомым, тело подымается на могучих крыльях в воздух.
— Неужели началось путешествие в Нирвану живым? Быстрее в заоблачный простор и оттуда взглянуть, что произойдет на земле. И теперь овладевшему крыльями человеку вдруг страстно, выше всего захотелось снова жить.
А над ним в вышине вьется стайка истребителей.
— Уходи, Мечик!.. Могут сбить, ведь у тебя черные кресты на крыльях…
Одинокий самолет мчится к белеющим снегами Альпам, сразу ослепительно осветившимся, как от тонной вспышки магния.
Невероятной силы воздушная струя качнула, бросила, подхватила и швырнула аппарат, сразу же потерявший управление. Если бы внезапно в зените появилось солнце, оно бы померкло по сравнению со светом, появившимся на земле.
До самой стратосферы взлетел чудовищный столб огня и дыма, будто неожиданно разверзся огромный вулкан с кратером в десятки квадратных километров.
С замершим сердцем слышит летчик страшный гул, потрясающий горы, с которых обрушиваются и катятся вниз снежные лавины…
Наконец, летчику удается выровнять аппарат.
В поездке в Нирвану состоялась пересадка на ходу… Мечислав решает загадку: — кто мог открыть во время бомбежки стальную дверь в подземелье? Если бы не это, — «пересадка» не состоялась бы…
Самолет летит на юг. Пара часов в воздухе и под ним сереющие в предрассветной мгле тусклые очертания французских деревень…
При посадке лопнула правая стяжка шасси и «Мессершмидт», зарывшись носом, скапотировал на зеленеющем пшеничном поле.
Утром Мечислав Сливинский давал показания в авиационной части американской армии.
— Я польский летчик, бежал из плена и хотел бы еще потрепать врага…
— О-кей!..
Вскоре, выкупавшись, одетый в удобную униформу, Мечислав знакомился с новыми товарищами по оружию.
4. Последний смеющийся
Сквозь разрывы беспокойно спешащих облаков просвечивало голубое весеннее небо. Усталые и испуганные перелетные птицы печально кричали, мечась в небе и часто меняли курс. Им стало тесно в воздушных просторах Европы в весну разгрома.
Фантастические, гудящие ключи сверхптиц, соединенные в величественные эскадрильи, бороздили небо. За серебристыми машинами — хвостами комет тянулись белые полосы отработанного, конденсированного газа. Они — будто колеи воздушных дорог, оставленные на изъезженном, истоптанном небе. Тогда в испуге замирала земля.
В марте начались солнечные, летние дни и взволнованные дикторы радиостанций лихорадочно будоражили эфир, испещренный тикающими точками-тире Морзе.
ebooksa