— Тогда я не поеду, — решительно заявила она.
— Но вам же очень хочется, верно?
— Мало ли чего нам здесь хочется! — сказала она таким тоном, что Стрельцов воспринял ее слова как укор.
— Вот что, — сказал он, — отправляйтесь на «Манерон», а с Леночкой посижу я...
Ирина Павловна не знала, что ответить. Конечно, за какие-нибудь два-три часа ничего особенного не случится. Если Леночка заснула, она будет спать до самого вечера, но Ирганцевой было неудобно оставить ребенка с «начальством». А вдруг тревога и Стрельцову придется выехать на границу?
Глуховатые гудки «Манерона» зазывали к себе покупателей и одновременно предупреждали, что универмаг — плавучий и может скоро сняться с якоря.
— В конце концов, Ирина Павловна, я попробую приказать вам, — не то в шутку, не то серьезно сказал Стрельцов.
— Это вы можете приказать капитану, а я вам не подчиняюсь, — в тон ответила она, передавая ему с рук на руки Леночку.
Море слишком скрадывает расстояние. С берега казалось, что «Манерон» стоит не так уж далеко, но катер, качаясь на зыби, все шел и шел, а корабль словно отодвигался все дальше и дальше. «Хорошо, что я не взяла с собой Леночку! — подумала Ирина Павловна. — Правда, муж будет сердиться, что я подбросила ее Стрельцову, а сама отправилась за покупками. Но я ненадолго: туда и обратно!» Она не заметила, как катер, сделав крутой разворот, неожиданно подошел к высокому борту «Манерона». Матросы помогли ей подняться по штормтрапу на палубу.
Сделав кое-какие покупки, Ирина Павловна сходила к дамскому мастеру в парикмахерскую, потом перешла к маникюрше, бойкой на язык рыжеватой барышне, у которой всегда был в запасе полный короб новостей.
Часа через два, уже собравшись было домой, она, к своему огорчению, узнала, что команда катера — старшина и моторист — смотрят кинофильм. Она хотела вызвать их, но тут ей стало жаль ребят: ведь они день и ночь болтаются в море, неизвестно когда отдыхают. Она прошла в кают-компанию, служившую зрительным залом, села в полутьме на свободный стул. Не зная начала картины, она смотрела продолжение без всякого интереса, думая лишь о том, что́ там дома с Леночкой.
Минут через двадцать она в темноте тихонько пробралась между рядами стульев, вышла на палубу — и ужаснулась. Море сплошь затянуло таким густым туманом, что не видно было капитанского мостика. В это время кто-то из матросов быстро сбегал по лесенке.
— Скажите, это надолго? — спросила она.
— Что вы, гражданочка, первый день на Курилах?
— У меня ребенок на берегу остался... — пробовала она объяснить, но матрос равнодушным голосом перебил:
— Не в «Мосторг» пришли, а на плавучую коробку...
До семи вечера Леночка спала. Когда она проснулась и хотела заплакать, Стрельцов дал ей радужного попугая, и, пока ребенок забавлялся игрушкой, Вадим Николаевич вышел на кухню разогревать манную кашу. Скормил Леночке блюдце каши, напоил чаем и, устроившись рядом на кушетке, взялся было дочитывать книжку. Вдруг девочка швырнула на пол попугая и зашлась такими слезами, что Вадиму Николаевичу пришлось взять ее на руки. Он ходил с ней из угла в угол, качая на руках и напевая своим глуховатым баском разные песни — от лермонтовской «Казачьей колыбельной» и до арии Ленского «Куда, куда вы удалились», но, к досаде Стрельцова, Леночка не успокоилась. В одиннадцатом часу ночи, вдоволь наревевшись, притихла. Стрельцов уложил ее в кроватку, укрыл байковым одеяльцем и погасил верхний свет.
Он вышел посмотреть на море.
— Да, это надолго!
К радости Стрельцова, назавтра чуть свет прибыл горными тропами Ирганцев. Он очень удивился, застав Леночку на руках у Вадима Николаевича. Когда тот рассказал ему, в чем дело, капитан побежал связаться по радио с «Манероном».
ebooksa