— В Музей краеведения отправил. Если будешь в городе, зайди, пожалуйста, посмотри...
Когда ловцы вернулись на берег, у Акима Ивановича уже бурлила вода в котле.
Лодки быстро разгрузили. Дятала взял из кучи несколько десятков ракушек, бросил их в кипящую воду. Минут через десять он извлек их оттуда дуршлачком и положил на траву, чтобы остыли. Потом, присев на корточки, принялся раскрывать каждую ракушку, очищать ее от мяса моллюска и просматривать, не спряталась ли в его мантии жемчужина.
Я стал помогать Дятале.
Раскрыв и очистив порядочное количество ракушек, я, к своему удивлению, ничего драгоценного в них не нашел. Вдруг мой взгляд остановился на довольно крупной перловице необычной формы.
Она мне показалась тяжелее других, и я даже подумал, что эта та самая, которую добыл Никифор в улове.
Я бросил ее в котел, а когда извлек оттуда и раскрыл ножом, перламутр на внутренней стороне створок заиграл всеми цветами радуги, какая бывает в жаркий летний день после недолгого солнечного дождика. То блеснет бирюзовый, как полуденное небо, цвет, то розовый, как ранняя утренняя заря, то чистый хрусталь с синеватым оттенком, как вода в студеном Гаиле...
«Какая чудесная жемчужина выросла бы в такой перловице, если бы попала в нее песчинка!» — подумал я, вспомнив рассказ Николая Ивановича Петухова о том, как образовывается жемчуг.
Эта песчинка, вызвав у моллюска раздражение, тотчас же стала бы обволакиваться такой же изумительной, как этот перламутр, эмульсией. И с годами образовалась бы в мантии моллюска красивая и дорогая жемчужина.
— Делай, паря! — почти крикнул на меня Аким Дятала, заметив, что я долго держу в руках одну и ту же ракушку.
Я глянул на старика и по его глазам понял, что он просто шутит.
Не торопясь, гораздо медленнее, чем прежде, я острием складного ножика разрезал сварившегося моллюска, и в его тончайшей, как папиросная бумага, гофрированной мантии обнаружил жемчужину чуть покрупнее горошины.
Она была круглая, точно отполированная, и чиста, как слеза... Меня, однако, удивило, что она взяла из всех цветов радуги, какие имел перламутр в ракушке, только этот один мягкий, спокойный цвет. Может быть, через несколько лет, увеличившись вдвое или втрое, жемчужина обогатилась бы еще и другими цветами... Но я был крайне доволен, что мне все-таки посчастливилось найти ее.
— Смотрите, Аким Иванович, какая жемчужина! — с восторгом крикнул я старику.
Не отрываясь от дела, он глянул на меня веселыми глазами и сказал:
— Ты нашел ее, твоя она будет. Делай дело, еще найдешь, наверно...
Я подошел к Дынгаю, который сидел, прислонившись спиной к тополю, курил и мечтательно глядел вдаль.
— Садись, — сказал он и подвинулся, — садись, подумай, если надо тебе...
Это предложение Василия Карповича мне показалось несколько странным, но я все-таки сел рядом, стараясь не тревожить его расспросами.
Довольно долго просидел он в глубокой задумчивости, тихонечко напевая:
ebooksa