Радуга — дочь солнца

Чтобы не упасть, они схватились за руки и сбежали с насыпи. Под ногами захрустела галька. Берег в этом месте был отлогий и пустынный. Только несколько ивовых кустов стояли, опутанные тиной. Пошли у воды в ту сторону, где на скале пламенели сосны. Спустились с обрыва. Под ногами в омуте ударила щука. По спокойной воде разошлись широкие круги. Иван отошел в сторону и снял рубаху. С нее посыпалась гнилая пыль. Вода была чистая и очень холодная. Иван поеживался и шумно выдыхал воздух. Но вот он поднял мокрое лицо и удивленно посмотрел на противоположный берег. Капли воды блестящими звездочками падали с его подбородка. А он смотрел туда, где каменными уступами далеко уходили горы, и ничего не понимал. Горы пели.

Торжественный боевой клич, ширясь и нарастая с каждым новым звуком, летел над тайгой. Он звал в бой, на подвиг и, может быть, на смерть. У Ивана по спине побежали мурашки. Он оглянулся. Марина стояла наверху на камнях и пела. Она только что закончила какой-то незнакомый Ивану припев и сразу же начала низким торжественным голосом:

Вы смелый знаете ль народ? Он долго рабство нес. Свободу он к себе зовет. Ей в жертву кровь принес.

Только сейчас Иван понял, в чем дело. В этом месте река с обеих сторон стиснута скалами. Горы отчетливо повторяют здесь каждое громко сказанное слово. Об этом Иван знал еще мальчишкой. Но ничего подобного ему еще не приходилось слышать.

Вперед, друзья! Пусть реет знамя! Конец былым скорбям. Хвала бойцам, в груди их пламя, Близка победа нам!

Казалось, где-то вверху играет огромный невидимый оркестр. Мощные звуки, опережая друг друга, то затихая, то усиливаясь, беспрерывно гремели над рекой. Вот они отдалились, и вместо них понеслись новые:

Свободы час, Свободы час, Свободы час Придет для нас!

Это был призыв радости и страсти. Эхо повторяло каждое слово, усиливая его в сотни раз. Такого, видимо, не ожидала и сама Марина. Окончив песню, она долго стояла, прислушиваясь. Иван тоже слушал. Широкими перекатами песня неслась над горами, отдаляясь и постепенно затихая. Но Ивану казалось, что она только улетает дальше, чтобы слышал ее весь мир. Когда последний звук замер вверху, очень далеко, где-то у самого солнца, Марина посмотрела на застывшего у воды Ивана и подбежала к нему.

— Это гимн буров, — сказала она, отвечая на его вопросительный взгляд.

— Гимн? — переспросил Иван.

— Да, его пели буры перед сражениями вместо молитвы.

Они отошли от воды и устроились под скалой, у глубокой расщелины, на дне которой звенел ручей.

— Буры — это народ такой, — продолжала Марина. — Живут они в Африке. Они воевали с англичанами, хотели свободу себе завоевать и независимую жизнь.

— Выходит, они тоже за мировую революцию?

— Кого угнетают — все за революцию.

Замолчали. Внизу по камням прыгал ручей. Из расщелины тянуло прохладой. Иван задумчиво заговорил:

— Наверное, как и мы, мучились, голодали, ждали свободу. Недаром ведь песню об этом сложили. — Опять наступила пауза. — Может, и любили тоже.

Марина живо обернулась к нему:

— Почему тоже?

Тогда он сказал злым срывающимся голосом:

— Неужели не видишь, что я люблю тебя черт знает как?

— Вижу, — тихо сказала Марина.

— И что же? Не по купцу товар?