Агония

Снова потекли разговоры, шутки, но Регина, внезапно разволновавшись, не могла различить, кто и что говорил, все слилось в какой-то неразделимый гомон, из которого она слышала лишь отдельные слова. Так странно, что столь сильное волнение охватило ее именно сейчас. Не тогда, когда только заподозрила беременность, и не вчера, когда ощутила сильнейшую тошноту, а в минуту, когда озвучила это вслух.

На ватных ногах она подошла к столу. Кивнула, согласившись на чай и яичницу с ветчиной. Почувствовав на себе сильные Вадькины руки, она вздохнула и уткнулась горящим лицом ему в шею.

— Все, не дергайте их! — как сквозь пелену прорезался громогласный голос свекрови.

— Мы любя, — посмеялся Константин Львович.

— Тихо. Теперь ждем. Просто ждем, — шепотом проговорила она, будто боялась спугнуть грядущее чудо.

* * *

Нелегко досталось им это чудо, но Регина давно уже все забыла. Забыла в своей радости, в смехе своего мужа, в улыбке их маленькой дочери. Появившись девять месяцев назад, маленькое цветущее создание подчинило себе весь их мир.

— А почему меня никто не встречает? — как будто удивленно спросил Вадим, проходя в гостиную, в комнату, которая и на гостиную-то стала не похожа, а скорее на детскую. Все в их квартире говорило, просто кричало о ребенке. Повсюду были детские вещи и игрушки.

— Некогда нам, — улыбнулась Елена Ивановна, сидя на мягком ковре рядом с внучкой. Малышка усердно теребила в руках игрушку-собачку, набитую чем-то шуршащим.

— Видишь, сколько бабушка новых игрушек купила, доча от радости аж папу проворонила, — посмеялась Регина.

— Папу на игрушки променяла?

Малышка вскрикнула, бросила свои дела и поползла к отцу.

— Это она возмущается, что ты в дверь не позвонил, вот она и прокараулила, — снова засмеялась Реня, чмокнула мужа в губы и направилась на кухню, чтобы разогреть ужин.

Приходя с работы домой, Вадим всегда звонил в дверь, даже если открывал своим ключом. И Ева, услышав дверной звонок, со всех ног, правда, еще не бежала, но уже ползла встречать папу. Такая у них была традиция. Отец подхватывал дочку на руки, и она открытым ротиком прижималась к его щеке — целовала.

— Опять бабушку нашу разорила?

Он с упоением целовал свою дочь, и каждый раз, как губы касались ее нежной щечки, его сердце загоралось еще большей любовью, хотя, казалось, сильнее любить это маленькое чудо невозможно.

— Что ты, Вадим, это же такое счастье… — с благоговением вздохнула Елена Ивановна.

— Вы ужинали?

— Еву покормили, сами не ели, тебя ждали.

— Пойдем, доча, помоем ручки и сядем есть, а то папа голодный, как волк. Как же я люблю свою тещу. Мама, дай вам бог здоровья, оставайтесь с нами жить, — сказал, предвкушая вкусный ужин — Елена Ивановна просто потрясающе готовила.

Теща засмеялась, залившись приятным румянцем, и послала ему вдогонку комплимент: