Агония

— Смерть как люблю, когда ты командуешь, — со вздохом она прижалась к его губам, но поцелуй не задержала. — Ты вообще понимаешь, что происходит? Я за тебя замуж выхожу.

— Не боишься? — довольно улыбнулся Вадим.

— Нет, — покачала головой и очертила пальцем его улыбающиеся губы. Чувство, овладевшее ею, было похоже на предвкушение их первой ночи. Одновременно сладостный и волнующий трепет смешивался со страхом перед последствиями этого шага.

— Все будет хорошо. Я уже привык говорить громко и смотреть тебе в лицо. — Он крепко обхватил ее, словно хотел защитить от последних сомнений.

— Фигня все, будь что будет. Может, это моя плата за любовь. Твою. Мою. Может, это плата за счастье. Ты так не думаешь?

Вадим на это ничего не ответил — лишь пожал плечами.

— Ну, оглохну… Ну и что теперь… Тебя я все равно услышу. — Скользнула ладонью по его небритой щеке. — Прочитаю по губам… по глазам… они мне никогда не врут. Красиво говорить ты все равно не умеешь.

— Красиво говорить не умею… — задержав ее руку, ненадолго прижался к ней губами, — красиво любить буду… до конца жизни… я буду тебя любить.

* * *

— Наконец-то! Глазам не верю! Приехали! — воскликнула Ангелина Дмитриевна, крепко обнимая сначала сына, а потом и его жену.

— Мама, когда ты так говоришь, я затрудняюсь определить, то ли ты сильно рада, то ли выгнать нас в шею собираешься, — как всегда не удержался от иронии Вадим.

— И то, и другое, — засмеялась Регина, поддержав мужа.

— Ох, сынок, как я люблю твою жену. У нее отменное чувство юмора. — Ангелина Дмитриевна восприняла эту шутку как повод еще раз расцеловаться с детьми в обе щеки.

— Я просто знаю, что свекровь у меня с изюминкой.

— Вот! Очаровательная же особа! Никто так не умеет деликатно обозвать меня ненормальной.

— Мама, ну что вы, я вас всей душой люблю, — посмеялась Реня, и ее синие глаза засветились воодушевлением и радостью жизни.

— Ладно, ладно, не надо из меня слезу вышибать. И все равно вы бессовестные. Давным-давно из отпуска вернулись и даже ни разу не заехали.

— Мам, дела, ну честно. Вообще некогда было, — Шамрай прижал руку к сердцу, но мать отмахнулась от его объяснений и властно подтолкнула в сторону гостиной, откуда слышался оживленный разговор отца и Кирилла.

— Что за цвет? — ухватила Регину за локоть. — Что это? Платье зеленое — и лицо сразу зеленое. Тебе категорически не идет этот цвет, слышишь? Никогда больше не надевай это платье.

— Хорошо, не буду, — засмеялась Регина, ни капли не расстроившись, что свекровь не оценила ее шелковое платье оливкового цвета. За три года привыкла, что «мама лучше знает».

— Садитесь за стол, только вас и ждали, — ворчала Светка.