Агония

На ужине все прояснилось: увидела его гадкую ехидную улыбку. Все он, ублюдок, знал и специально провоцировал, пребывая в полной уверенности, что Вадим не дернется. Как тут дернешься, если родители связаны крепкой многолетней дружбой, а мама Реймана вообще заявляет, что Вадим ей как сын.

— Региш, иди умойся, уже и нос покраснел.

— Да, сейчас. Много чести из-за Реймана плакать.

— Ему нравится, наверное. Он пока не доведет тебя, не успокоится.

— Конечно. А то его бесило, что я не ору. Регина, тебе все равно… Регина, ты равнодушная… Регина, тебе наплевать… — повторила настойчиво-укорительным тоном Владика.

— Ага, не говори… — поддакнула подруга.

— Чего орать попусту? Если я захочу кому-нибудь глотку заткнуть, я это и без крика сделаю, не тупая, — со вздохом поднялась с дивана и пошла в ванную ополоснуть лицо.

Алиса, конечно, думала, что плачет она из-за Владика: оплакивает разрушенные отношения, несчастную любовь и свое разочарование. Это было так, но только отчасти. Плакала Регина не потому, что Анна Игоревна ее унизила, а потому что унизила она ее при родителях Вадима. Из-за этого она плакала, что все при них произошло.

Она бы хотела с его семьей познакомиться при других обстоятельствах и другое на них произвести впечатление: не быть девушкой Реймана и не выглядеть дворняжкой, какой ее выставила Анна Игоревна. Это с Владом она медлила, тянула и вообще смутно представляла их совместную жизнь, а в Вадика влюбилась по уши. Хочешь не хочешь, а полезут мысли о будущем. Даже если разумом их отвергаешь, они где-то есть, где-то сидят в глубине сознания.

Регина умылась, ледяная вода помогла немного остыть. Плакать перестала, но не успокоилась. Все равно выть хотелось в голос. Она, наверное, так и поступит, когда Алиса уйдет: повоет и порыдает. Ничего они с Вадимом еще не сделали, а между ними уже пропасть. Смотрели друг на друга тем вечером, будто с разных берегов.

Больше всего на свете сейчас хотелось исчезнуть куда-нибудь, хоть на некоторое время скрыться и от Реймана, и от Шамрая. Влад даже не понял, что она его отшила. Этим же вечером, после закономерной ссоры. Либо сделал вид, что не понял. Скорее, последнее. Он привык все выворачивать в удобную для себя сторону. И, судя по всему, отваливать от нее не собирался: сказал, что понимает ее очередной каприз, прощает и будет ждать, пока она успокоится.

Как их с Вадимом развести по разным углами и не столкнуть, Регина не представляла. На Реймана пофиг, он выкрутится, Вадю подставлять не хотелось. Она и так между ними яблоко раздора. Между ними двоими, меж их семьями. Слишком самоуверенно Рейман его провоцировал, это не могло не настораживать. Никаких слов тут не надо и других доказательств: видела его ехидную самодовольную улыбку. Настолько Владик забылся, что перестал себя контролировать, бросив изображать любящего друга детства.

Рейман не отцепится, Вадим не остановится — будет катастрофа…

Потянувшись за полотенцем, Регина вспомнила, что бросила его в корзину для белья, а чистое не достала.

— Алис, поставь чай, — попросила, выходя из ванной и открывая шкаф.

— Ты сегодня хоть ела?

— Утром.

— Балда. Что теперь голодать из-за этого придурка?

— Если и голодать, то точно не из-за Реймана… — пробубнила Регина в полотенце и вздрогнула, услышав дверной звонок.

— Надеюсь, это не Владик? — всполошилась Алиса. — Если это он, то пусть не надеется, что я свалю и оставлю вас наедине.