— Ах, это. — Самалсон чуть смешался. — У меня болело горло. А когда болит горло, нужно, чтобы рот был всегда влажный. Вот я и сосал леденец. Законом это не запрещается.
— И этот бинокль был у вас до прошлого воскресенья, так? А в воскресенье, как вы утверждаете, вы его потеряли?
— Именно так.
— Уверены, что вы не одолжили его кому-нибудь?.
— Абсолютно. В то воскресенье я ездил кататься на пароходе. Тогда, должно быть, и потерял. А что этот чертов бинокль успел натворить с тех пор, я не знаю и знать не хочу. После того воскресенья я за него не отвечаю, это уж точно!
— Уймитесь, Самалсон, — предупредил Хейвз.
— Пусть ваша задница уймется! Притащили в полицейский участок…
— Уймитесь, я вам сказал! — повторил Хейвз. Взглянув на него, Самалсон тотчас же притих.
— На каком пароходе вы катались в то воскресенье? — спросил Хейвз. В голосе его и на лице все еще сохранялась угроза.
— На «Александре», — обиженно произнес Самалсон.
— Куда он направлялся?
— Вверх по Ривер-Харб. В сторону Пейсли-Маунтин.
— И когда вы потеряли бинокль?
— Наверное, на обратном пути. Во время пикника он был еще при мне.
— Вы считаете, что потеряли его на пароходе?
— Возможно. Точно не знаю.
— А потом вы где-нибудь были?
— То есть?
— Когда пароход причалил.
— A-а, да. Я же был с девушкой. Причал как раз недалеко отсюда, вы же знаете. На Двадцать пятой Северной. У меня там стояла машина, и мы поехали в бар около нашего магазина. Я туда частенько заглядываю по пути