События следующих минут запечатлелись в моей памяти отдельными мазками.
Инга то приходила в себя, то впадала в короткое забытье. Из джипа взяли аптечку, начали оказывать первую помощь. Инга держала меня за руку и спрашивала, как Артем.
Артема пули не зацепили, но он сорвался в истерику. Я хотел загнать его домой и не смог. Артема трясло, рвало, он икал и размазывал по щекам слезы, но упирался и идти домой не хотел ни в какую. Он рвался посмотреть, кто в нас стрелял. Не выдержав, я отвесил ему крепкий подзатыльник:
– Заткнись! Не видишь, что с мамой?!
На маму, такое ощущение, Артему было плевать. Он зациклился на автоматчике:
– Я должен видеть, кто это был!
Сразу несколько охранников вызывали по мобильникам «скорую». Два других добежали до подстреленного киллера, наклонились над ним и знаками показали мне, что он умер.
Я это понял и без них…
Из дома выбежала полная женщина в спортивном костюме. На плече у нее была сумка с красным крестом.
– Вы врач? – я зачем-то перегородил ей дорогу.
– Акушер.
– В огнестрельных ранениях разбираетесь?
– Отойдите, я разберусь!
Она присела над Ингой, отбросила тампоны, которыми успели обложить ее шею, достала из сумки бинт и какие-то пузырьки.
Я взял Ингу за руку:
– Держись! Это больно, но не смертельно. Сейчас в больницу поедем.
Инга начала что-то говорить тихим голосом. С трудом удалось разобрать:
– Ты не бросишь меня?
– Нет!
– Мне… Мне надоело все это.