- Этого ты наверняка знать не можешь, – не согласилась Пятнашка. – Наместник ведь знал, что ты эмпат, да? Что ты чувствовал?
- Сначала веселье, презрение, ехидцу, – проговорил я, вспоминая. – Потом растерянность, удивление, негодование… Только знаешь… это уже после того, как они поняли, что не могут нас заставить.
- А когда ты их провоцировал?
- Ничего, – признался я. – Вообще ничего. Тогда в первый раз и стало подозрительно.
Пятнашка покачала головой и задумалась на несколько секунд.
- Да, этим мы ничего не сможем сделать – уйти бы живыми…
Дверь штаба отворилась, и с улицы вошёл Хохо.
- Пятнашка, там твои оглоеды дурью маются. Займи их чем-нибудь! – радостно сообщил он и только потом заметил наше настроение. – О чём грустим? Нам не заплатят последнее жалование?
- Нам готовы его оплатить в тройном размере, – хмуро успокоила его Пятнашка.
- Ну… Тогда нас проклянут после нашего отъезда? Назначат награду за наши головы? – предположил Хохо.
- Нам дадут хорошие рекомендации, – не согласилась девушка. – Но только если мы останемся ещё на полгода.
- Так давайте останемся! – предложил наш десятник и по совместительству казначей.
- Мы боимся, что… задержавшись, нам придётся остаться тут очень надолго, – объяснил я.
- Надолго – это насколько? – уточнил Хохо.
- Навсегда, – пояснил я. – И не нужны нам тогда будут благодарности и деньги.
- Собираю наших? – на мгновение задумавшись, предложил Хохо.
- Давай, времени-то мало, – кивнула Пятнашка.
Десятники выслушали наш рассказ молча и не прерывая. И только когда я закончил высказывать свои соображения – начали задавать вопросы. И, как и ожидалось, все готовы были остаться.
- Ты сам посуди, Шрам, – сказал Ша-арми (для меня навеки «бывший Шасть»). – Ваши с Пятнашкой подозрения – только подозрения. Да, нагнули вас там знатно, но ведь в результате мы вроде как остаёмся не в обиде?
- Слишком это всё вкусно звучит, – я покачал головой. – Тройная оплата, благодарность…