— Ничего. Тебе идёт, Синеглазка. Помочь? — спросил он.
— Мы уже сами всё собрали. Неси в машину, — указала я ему на две довольно большие сумки.
— А ты?
— Я Таню подожду.
Ланской подошёл ближе и посмотрел в мои глаза с высоты своего роста. Протянул руку и заправил мне за ухо прядь волос.
— Так, не трогай меня, — нервно сказала я и отступила на шаг.
— А чё ты дёргаешься, Диан? Будешь шарахаться теперь от меня?
— Просто я не хочу, чтобы ты прикасался.
— Почему?
— Мне это неприятно, ясно?
— Врёшь, — ухмыльнулся мажор. — У тебя шея и плечи покрылись "гусиной" кожей, когда я тебя… гладил по попе. Тебе это нравилось. Мне тоже. В которй раз хочу заметить, твоя попа хороша…
Не знаю, что на меня нашло, но я сделала шаг к нему и вдруг схватила в кулаки его футболку. Ланской игриво изогнул бровь и с иронией уставился на мои кулаки на его груди.
— Слушай, ты меня достал уже, ясно? — сказала я ему сквозь зубы. — Не трогай меня. Ни попу, ни сисю, ни даже пятку. Ты мне не нравишься! Отвали от меня.
— А ты такая страстная, оказывается, — усмехнулся он, накрывая мои руки сверху своими большими и горячими ладонями. — Вау.
Вздрогнула, когда он сжал мои кулаки, которые так и продолжали мять ткань его наверняка очень дорогой футболки. От его касаний словно ток по венам стрельнул. Серые глаза застыли на моём лице, и я словно стала куда-то проваливаться.
— Ты опять издеваешься надо мной, Ланской? Что ты хочешь от меня?
В ответ услышала его мягкий смех, который бил по ушам громче любого шума.
— А я не поняла. Это что происходит такое? — услышала я позади нас голос Татьяны.
Мои глаза мигом расширились от страха. Сердце отбивало барабанную дробь прямо в ушах. Я начала вспоминать молитвы и резко отпустила его футболку. Он тоже нехотя разжал свои пальцы.
— Подыгрывай мне, если хочешь жить, — шепнула я ему.