— Седьмой Удару, Седьмой Удару…
— Удар, принимаю.
— Зашли в адрес, в адресе чисто, прием.
— Тебя не понял, Седьмой, повтори, прием.
— В адресе чисто, есть ствол.
— То есть, снайпера нет, прием?
— Так точно, снайпер ушел, прием…
Вдалеке — треснули выстрелы. Николай схватил незнакомую винтовку, оттолкнул от окна идиота с рацией, прицелился. По карте он помнил вторую снайперскую точку.
В прицеле он заметил движение… человек на крыше в кого-то стрелял из пистолета.
Выдохнуть. Успокоиться…
Со второго раза попал — человек с крыши полетел вниз.
Восточный Берлин. Молдауштрассе. 30 марта 1989 года
Одной из особенностей ГДР, которой она отличалась не только от СССР, но и от всех других стран мира — было развитое садоогородное движение. В ГДР было до трех с половиной миллионов садовых участков — то есть их имела каждая немецкая семья. Участки были расположены не за городом, а часто в городской черте, то есть каждая немецкая семья, помимо квартиры, имела еще четыре сотки земли, причем часто в пешей доступности[99]. Обычный немец, приходя с работы, вечером шел на свой участок, часто находящийся в 300–500 метрах от дома и там хозяйствовал. Иногда там же и ночевал, а старики даже жили там. Промышленность ГДР выпускала кучу вещей для такого огородного хозяйства, даже были готовые, типовые бунгало для таких участков.
Ближе к середине дня — на Молдауштрассе остановилась машина, не обычная для этих мест, а Волга, из нее вышел хорошо одетый господин. Поднялся по лестнице на второй этаж подъезда, постучал.
Никто не ответил.
Еще раз постучал.
Убедившись в бесполезности своих попыток, он постучал к одним соседям, затем к другим. Наконец, кто-то открыл. В глазах открывшей женщины плеснулся страх, как только она увидела стоящего гостя.
— Извините пожалуйста. Я пытаюсь найти вашего соседа. Вот из этой квартиры.
— Он… на работе.
— В том то и дело. Его нет на работе. Я его сослуживец, беспокоюсь, не случилось ли чего. Может, он заболел?