— Новак… — Томашек моментально посмурнел.
Басин понял — дело неладно.
— А зачем он тебе?
— Да так… вопросы есть.
Басин понимал, что просто так вопросы о действующем полковнике местной безпеки нельзя задавать. Поэтому интерес надо залегендировать. Причем — по-умному. Лучше всего под какой-то банальный, житейский вопрос
— Он к нам в посольство зачастил. Встречается с людьми.
Басин щелкнул по горлу — жест, который чехи уже выучили.
— И хорошо, если только это. Там еще, похоже, спекуляция. Бытовое разложение. Короче, я зверствовать не хочу, по головам идти не хочу. Но знать, что происходит, я должен.
Томашек покачал головой.
— Не связывайся. Голову свернешь.
— Я пока не связываюсь. Просто хочу понимать, с чем имею дело. И — с кем.
Томашек налил стакан коньяка. Не чокаясь, выпил…
— Ты знаешь про шестьдесят восьмой год?
Басин про шестьдесят восьмой хоть немного — но уже знал. Какого-то определенного мнения о произошедшем у него не было. Но сомнения — были. Впрочем, после того, что он узнал о подноготной системы, было бы странно, если бы было как то иначе.
— Я здесь недавно.
— А я давно. И я чех. Хотя я понимаю, что мы тогда действительно… во многом запутались. Но тогда… открылось истинное лицо очень многих…
…
— Новак тогда был секретарем комсомольской организации — и надо сказать, тогда он поддерживал Александра Дубчека и его начинания. Но как только ситуация переменилась — он написал, в числе других таких же, как он, открытое письмо, поддержавшее ввод войск. Как это по-вашему называется, я не знаю.
— Оппортунист, — сказал Басин.
— Оппортунист. Потом его пригласили на работу в разведку — как молодого комсомольца, испытанного товарища, проявившего политическую….