– Мы с ним не знакомы, – сказала я. – Но если вы поднимете ковер в его гостиной, то увидите люк в подвал. Там вы найдете все необходимые улики.
– А как вы связаны с этим человеком?
– Никак.
– Вы же откуда-то его знаете, мэм.
– Вы собираетесь что-то предпринять?
– К сожалению, в данных обстоятельствах нет.
– Почему?
– Мне нужен ордер на обыск дома. Без веской причины и заявления от реального человека, а не анонимного источника я ничего не могу сделать.
– Но вы должны! Удобрения он хранит явно не для огорода. А еще там целый оружейный склад. Не меньше двадцати единиц.
– Вторая поправка[29] запрещает, мэм.
– Обещайте мне что-нибудь предпринять.
– Если вы придете в участок, мэм, и напишете заявление, мы разберемся в этом вопросе. Я вижу, вы звоните из Берлингтона, штат Вермонт…
Я положила трубку.
Пока я в оцепенении блуждала по улицам, в моей голове возникла паутина пересекающихся дорог. Я делала поворот, шла в одном направлении, заходила в тупик, давала задний ход, пробовала другое ответвление и снова попадала в тупик.
Будь там что-то другое, даже человеческие останки, я бы махнула рукой. Я на многое закрывала глаза. Но Реджи, очевидно, намерен убрать сразу много людей, и я не могла жить с таким грузом на совести.
До связи с Райаном оставался час. Я зашла в бар, чтобы подкрепить силы. Выпив две порции виски, вернулась к своей машине, взяла один из телефонов и набрала номер.
– Алло? – сказал он.
Всего одно слово, сочащееся предвкушением, отбросило меня на десять лет назад. Я думала, что его голос вызовет во мне ярость. Вместо этого почувствовала душевную боль и ностальгию. Я скучала по нему больше, чем ненавидела.
– Привет. – Я старалась говорить сухо, как будто чувства больше не входили в мой дорожный набор.
– Это правда ты? – спросил он.