— Трусливое покушение на убийство на курорте… известный всем музыкант… и по дороге домой… цитра, которая якобы была застрахована на три миллиона евро… украдена… обувь и носки в кустах… несомненно почерк серийного убийцы… этого достаточно?
— По мне, так вполне.
— Готовы?
— Нет, минуточку!
— Что еще?
— Мне нужно еще что-то совсем громкое и что-то совсем тихое.
— ОААААААРГ! Это было громкое.
— Это я заметил, что это было не тихое. А теперь тихо.
— Насколько тихо?
— Настолько тихо, чтобы я это почти не слышал.
— Я же не знаю, когда вы уже почти ничего не слышите.
(Микрофон свистит.)
«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…» — пропел священник и водрузил аленький деревянный крестик на могилу. Стоял удивительный солнечный день, и на кладбище было полно народу. Такого наплыва Еннервайн не ожидал, для эффективного наблюдения за пришедшими на похороны у него было слишком мало сотрудников. Пришло много друзей цитриста Беппи, много коллег-музыкантов и, конечно, множество дальних родственников, и к тому же значительное число видных деятелей, важных шишек и других
«Он возвращался домой с работы, — начал священник надгробную речь. — И в этот последний день он, наверное, также согрел сердца многих людей своими песнями, нежными серебряными звуками, которые все еще звучат у нас в ушах. Он сделал повседневную работу, он хотел опустить усталую голову на заслуженную подушку. О чем он мог думать, когда шел по прекрасному, освещенному лунным светом лесу, наш возлюбленный брат Йозеф Фишер, называемый обычно цитристом Беппи? Я вижу его перед глазами…»
— Проверка слышимости, проверка слышимости, вы слышите меня, Штенгеле?
— Да, я слышу вас. Что случилось?
— Я просто хотел проверить, работают ли микрофоны.
«И как он, наверное, испугался, храбрый любитель гулять по лесу, когда он оказался лицом к лицу с убийцей…»
Священник сделал сейчас небольшую паузу, чтобы каждый мог хорошо представить себе эту сцену. Если поднять глаза и посмотреть немного вокруг, то в толпе можно было видеть Марианну и Михаэля, двух директоров пивоварен, Пьера и Бриса, горстку баварских министров. Совсем позади стоял Беккенбауэр, один, в черном костюме, с потухшей сигаретой в руке. Кайзер мог себе это позволить.