Чертов нахал,

– Как, по-твоему, я смогу торчать здесь, в Хермоса-Бич, зная, что, возможно, никогда ее больше не увижу, если она решит уехать с ним? Он отправляется в Бостон буквально на днях.

– Сколько примерно времени ей понадобится, чтобы закончить здесь все дела перед переездом в Бостон? Разве ей не нужно будет продать дом и избавиться от барахла? – в замешательстве спросила Адель.

– Она арендует дом и как-то упоминала, что большая часть мебели уже там была, когда она въехала в него. Думаю, самая большая проблема – это перевезти нашего козлика.

– Ты осознаешь, что только что сказал «нашего» козлика, так ведь? Значит, это и твой козлик?

– Блин… Я имел в виду, ее козла.

Адель сочувственно улыбнулась.

– Нет, ты не это имел в виду.

– Ты права. Не это.

Позже, в тот же вечер, когда Адель вернулась к Гарри, когда гнев пересилил все остальные эмоции, я послал Обри сообщение.

Чэнс: Больше не буду тебя преследовать. Даю тебе полную свободу. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.

Ее ответ был более чем лаконичным.

Обри: Спасибо.

Я был чертовски горд собой… несколько первых дней следующей недели. Я не звонил и не писал Обри, занимался домашними делами в Хермоса-Бич, работал над новой инсталляцией из мусора, доводил до конца брошенные ремонтные работы в доме. Но, хотя я был занят с утра до вечера, в душе я чувствовал себя полностью раздавленным.

Было очень непросто держаться в стороне от Обри, но я последовал совету сестры и соблюдал дистанцию в надежде, что Обри по доброй воле примет правильное решение.

Чем ближе оказывался конец недели, тем сильнее во мне нарастало нетерпение. Как-то вечером, безуспешно пытаясь отвлечься от своих мрачных мыслей просмотром очередного выпуска передачи «Top Gear», я внезапно нарушил данную себе клятву и написал Обри.

Чэнс: Ты на связи?

Обри: Я здесь.

Чэнс: Привет.

Обри: Извини, что не писала.

Чэнс: Все нормально. Я специально старался держаться в стороне, чтобы ты разобралась в себе.